– Я заметил…
– Владычица луны. И неба. И грозы. Воины издревле приносили ей жертвы – она всегда летела впереди войска царей Ямамы…
– Ямама – это на западе. Карматы живут к востоку от Большой пустыни. Что… она… делает на востоке?
Бедуины переглянулись. Начались покашливания. Опускались глаза.
– Я – язычник. И мне все равно, язычники вы или верующие ашшариты. Мне нужно знать правду.
Тот шейх, что говорил первым, вздохнул:
– Мое племя, такиф, издавна кочевало вокруг Таифа. В Таифе стояло святилище Богини. Древнее, очень древнее святилище. Мои предки приезжали два раза в год к каабе Богини – это был большой праздник. Ярмарка. Состязания поэтов. Скачки. Говорят, Богиня ходила между людьми и веселилась вместе со всеми. Аль-Лат всегда благоволила воинам и поэтам…
– А что случилось потом?
Нерегиль уселся на песок перед шейхом такиф.
– Ты и сам, наверное, знаешь, сейид, – тонко усмехнулся шейх. – Посланник Всевышнего запретил поклоняться кому-либо, кроме Всевышнего. «Нет Бога, кроме Всевышнего» – так он говорил. И мы перестали приходить к каабе Богини.
– Абу Салама, не ходи вокруг да около. Что случилось потом?
– Благословенный Али приказал оставить Белый камень Богини на его прежнем месте, и запретил охотиться вокруг него, и запретил рубить деревья в финиковых рощах Богини. Али произнес хадис: «Они суть ангелы чтимые, на их заступничество должно уповать. Аль-Лат – возлюбленная дочь Всевышнего, помните об этом и не переступайте границы дозволенного».
– Очень разумно… – серьезно покивал нерегиль. – Ей же нужно где-то жить… Она же, как-никак, покровительница оазиса.
– А потом пришли муфтии и улемы, законники и кади, и Таиф разросся, и число его жителей увеличилось…
– Только не говори мне… – ахнул самийа, поднося ладонь ко рту.
– Да, сейид, – мрачно кивнул шейх. – Они объявили хадис отмененным. Мол, не мог Благословенный сказать такого, это, мол, ширк, многобожие.
– Какое многобожие? – вскипел нерегиль. – Боги – такие же дети Единого, как и мы! Он их создал прежде времени, они что, не знают таких простых вещей, ваши богословы?!..
Бедуины одобрительно посмеялись, а Абу аль-Хайджа заметил:
– Ты говоришь мудрые слова, сейид, но смотри, чтобы их не услышали улемы. За такое бросают в тюрьму и объявляют еретиком.
Нерегиль лишь отмахнулся рукавом.
– Так что же случилось, о Абу Салама?
– Они взяли Белый камень и сделали из него ступеньку в новой масджид – чтобы верующие попирали ногами наследие времен язычества. А заповедные земли вокруг каабы распродали – под застройку. Там теперь разбиты сады, дома стоят. Таиф теперь – большой город.
– О проклятие! – искренне ужаснулся Тарик. – Так они ее – прогнали?..
– Выходит, что так, сейид, – покивал головой Абу Салама. – Когда карматы шли походом на Ятриб, они завернули в Таиф. Город разорили, а Белый камень Богини увезли с собой. Говорят, карматы заставили его нести пленных ашшаритов.
– А она – показалась? – мрачно поинтересовался нерегиль.
– Рассказывали, что у Камня принесли много жертв. Верблюдов. Коней. И…
– …людей, – еще мрачнее закончил Тарик.
– Да, сейид. И людей. Карматы устроили большой праздник, согнали на него всех, кто остался в живых, и все кричали: «Богиня пляшет! Радуйте Богиню!» Кровь, говорят, рекой лилась…
– Понятно… – тяжело уронил нерегиль.
И надолго задумался.
В желтом пустом небе над стеной крепости плавал канюк. Снизу ветер доносил обрывки криков и блеяние – у самых ворот шел оживленный торг, слуги закупали провизию для аль-касра.
– Скажи мне, о Абу Салама, – вынырнул наконец из долгих мыслей самийа, – а не бывало у вас в последнее время такого, что колодцы ни с того ни с сего пересыхать стали, источник – то иссякнет, то опять забьет, оазис песком занесет так, словно и не было его никогда. Пустыня, словом, не наступает?..
Шейхи принялись настороженно переглядываться:
– Откуда ты знаешь, господин?..
– Да уж знаю… – мрачно пробормотал Тарик. – Так что там у вас происходит?
– Да все, что ты сказал, сейид, – развел руками Абу аль-Хайджа. – И даже более того: когда пересохли колодцы в Северном Неджде, погибли целых два клана племени бану суаль – они пришли к водопою, а воды не было. Другие бану суаль добрались до колодцев племени тамим, но тамим – они из аднанитов,
