говоришь – пятьсот! Кстати, в тот же год я написал прекрасные стихи о дожде…
– Имру, сделай одолжение, замолчи, пожалуйста, – подал наконец голос Тарег.
– Прости, не буду мешать тебе умирать от отчаяния.
– Я не умираю от отчаяния, – нерегиль поднял голову. – Я просто не знаю, что делать.
– Ну это поня-ааатно, – раззевавшись во всю пасть, сказал кот.
И снова завалился на спину.
Тарег смерил его злым взглядом:
– А ты, между прочим, мог бы мне все рассказать! Чего молчал? Или будешь врать, что тебе ничего не известно?!
Имруулькайс приоткрыл один глаз:
– Неизвестно? Мне? Да о Трех Сестрах все устали говорить еще добрую сотню лет назад, Тарег. Этим смертным ублюдкам еще повезло, что две другие сестрички держатся в тени, не выходя из Сумерек…
– Так почему ты молчал?!
– А ты меня спрашивал? – искренне удивился джинн.
Тарег снова уперся лбом в запястья.
– Эй, Полдореа, – неожиданно серьезно сказал Имруулькайс, садясь.
Кончик его хвоста дергался и прихлопывал по песку.
– Полдореа! – мявкнул джинн.
Тарег вскинул прищуренные, все еще злые глаза. Джинн поднял голову и тоже прищурился, топорща шерсть на худых лопатках и поигрывая хвостом:
– А вот здесь, Полдореа, ты действительно бессилен. Не задирайся с Аллат – не по тебе кусок, дружище. Людишки, конечно, почетно тебя титулуют Стражем Престола и все такое, но ты – всего лишь сумеречник. Аллат тебя сожрет и даже косточками не чихнет обратно. Это не тот оплевыш, что в того джунгара вселился. И не перекормленная змеюка, в собственной норе застревающая. Это богиня. Настоящая. Не ушлепок какой-нибудь, Полдореа, и не пресмыкающееся – богиня.
– Я знаю, – обреченно ответил Тарег.
– Очень хорошо, что знаешь, – медленно кивнул джинн. – Тот кот-вампир, с которым вы на западе грызлись, Тевильдо или как его там…
– Тевильдо… – мрачно подтвердил нерегиль.
– …так вот этот Тевильдо, который вас там порвал в мелкие клочья, он просто слепой котенок по сравнению с Аллат. И любой из ее сестричек.
– Я понял, – тихо ответил Тарег и отвернулся.
– Ты морду-то не вороти, Полдореа, – зеленые глаза Имруулькайса вспыхнули даже в ярком дневном свете. – Не вороти морду-то. Нет у тебя против нее дела. Ни единого повода нет у тебя, Тарег, чтобы бросить ей вызов. Эти смертные рукопомойники сами себе все устроили – и получили все, что заслужили, за свои художества. Им ведь всегда всего мало, Тарег. Им всегда очень хочется больше – власти и денег, денег и власти. Но тут они немного перебрали, мой друг. Увлеклись, соблазненные мнимой безнаказанностью. Манат, она, вообще, богиня воздаяния, но они об этом как-то забыли, п-подлое племя…
– Не распаляйся, Имру, – поморщился нерегиль.
– Я с ними провел тридцать с лишним лет, Полдореа, – зашипел джинн. – Тридцать с лишним лет, пока скрывался от одного здешнего… знакомого. Я их очень хорошо изучил. Это грязные твари, не знающие, что такое слово чести или слово правды. Они заслуживают власти такой, как Аллат.
– Власти злого духа не заслуживает никто, – твердо сказал Тарег, сжимая кулаки.
– Не хорохорься! – прикрикнул на него джинн. – Много ты знаешь о том, кто чего заслуживает! Тебе понравилось целовать туфлю владельца? Так он приедет завтра, налобызаешься вдоволь!
– Хватит, Имру, – тихо встрял Митама. – Оставь его в покое.
Тарег взялся обеими руками за уши и прикрыл глаза, словно пытаясь спрятаться от мира старым, испытанным детским способом.
– Я его не трогаю! – взвякнул не желающий униматься джинн.
Теперь он расхаживал взад и вперед, все так же дергая напряженным вытянутым хвостом.
– Я-то его не трогаю! А аждахак, между прочим, за этим аль-Амином так и ползет! Слышь, Полдореа? Ползет, говорю!
– Я знаю, – не поднимая головы, сквозь зубы проговорил Тарег.
– А ты ж у нас благоро-ооодный, – с издевкой протянул джинн. – Ты ж у нас кня-аазь, принц, понимаешь, Сумерек, ты ж защищать его кинешься. Правда, Полдореа? Че молчишь? Давай, скажи мне, что никто не заслуживает того, чтобы его жрал аждахак! Ну, че молчишь, Полдореа?
– Никто не заслуживает, – нерегиль явственно скрипнул зубами. – Даже ты, Имру, не заслуживаешь такого.
– Тьфу на тебя! – ощерился джинн. – Я не нарушаю законов – вот и не заслуживаю! Я веду себя как положено! – рявкнул он и вскинул хвост торчком.
