Она грустно улыбнулась, а я снова стал серьезным.
— А ты? Если бы ты была при дворе, когда меня представляли, бы ты мне поклонилась?
Помолчав, она медленно покачала головой:
— Я надеюсь, что Коннер выберет тебя, и думаю, что если выберет, ты сумеешь всех убедить. Ты станешь прекрасным королем, но я знаю слишком много. И я не поклонилась бы притворщику.
Я отвернулся, и она вышла из комнаты. Я слишком хорошо понимал ее чувства. Никто не должен кланяться самозванцу.
30
Довольно скоро обнаружилось, что благодаря назначенному мне Моттом наказанию есть я буду даже лучше, чем за все время, проведенное в Фартенвуде.
Тобиас принес мне большую часть своего завтрака, Эррол оставил немного еды в нашей комнате, когда приходил прибраться, и изобразил смятение, когда я ее съел, — якобы она предназначалась не для меня.
Мы должны были оставаться у себя и заниматься, пока не уедет принцесса Амаринда. Когда нам принесли обед, Тобиас отдал мне всю свою порцию, а Роден — половину.
— Ты мне ничего не должен, — сказал я Родену.
— Сейчас нет, но если Коннер выберет тебя, я надеюсь, ты пообещаешь мне — так же, как пообещал Тобиасу, — спасти мою жизнь.
— А ты дашь мне такое же обещание? — спросил я его.
Роден пожал плечами:
— Я не смогу заставить Коннера делать то, что надо мне, даже если стану королем.
Я похлопал Родена по плечу.
— В таком случае, чтобы спасти свою жизнь, мне придется продолжать надеяться, что принцем стану я.
Тобиас с грохотом опустил ноги с кровати на пол и постучал в дверь, вызывая слугу. Когда тот явился, Тобиас сказал, что ему надо в туалет, — это единственная причина, по которой нам разрешалось выходить из комнаты. Даже учителя должны были прийти к нам сами.
— Думаешь, Тобиас зол настолько, что еще раз попытается убить тебя? — спросил Роден, когда Тобиас вышел.
— Он не пытался убить меня этой ночью. Он просто хотел убедить меня, что может это сделать.
— Я тоже так подумал. Хотя в конечном итоге это сработало в твою пользу. Ох! — Глаза Родена расширились. — Ты что, все это спланировал?
— Тобиас был в отчаянии. С тех пор как он взял на кухне нож, я знал, что что-нибудь случится.
— Почему ты сразу не сказал, что он украл нож?
— Это ему простили бы. Но Коннер не простил бы то, что он сделал прошлой ночью, и Тобиас это знает, так что ему пришлось согласиться на мои условия.
Роден медленно покачал головой.
— Ты позволил ему ранить тебя.
Я расплылся в улыбке.
— Ну, я позволил ему начать. Я решил, что это его напугает и остановит. Я хотел бы, чтобы было так, потому что было действительно больно.
Роден рассмеялся и недоверчиво покачал головой.
— Ты самый сумасшедший из всех, кого я когда-либо встречал. Тобиас, может, и более образован, чем ты, но он точно не так умен.
Я усмехнулся, но Роден снова помрачнел и добавил:
— Теперь конкурируем только мы с тобой, Сейдж. И я должен попытаться победить, ты это знаешь.
— Это жестокое состязание, — согласился я. — Из нас двоих ты сейчас фаворит Коннера.
Роден кивнул:
— Можешь говорить что хочешь. Я не стану пытаться тебя убить.
— А ты мог бы, — сказал я. — Я видел, как ты занимаешься фехтованием с Креганом.
— Креган надеется, что Коннер выберет меня, и хочет, чтобы я был готов к этому моменту. Что здесь не так?
— Ничего. Просто я рад слышать, что ты занимаешься из-за Коннера, а не из-за меня. А то у меня на спине уже не осталось места для новых ран.
— Ничего в этом нет смешного. Ты, должно быть, любишь боль, раз постоянно провоцируешь людей наносить тебе раны.
— Я не люблю боль, — сказал я серьезно, — так что если решишь убить меня, сделай это быстро.
