39
— Как только стану королем, попрошу Коннера не убивать вас, — сказал Роден, когда ночью мы лежали в постелях. — Может, удастся убедить его отправить вас в другую страну, если вы пообещаете не возвращаться.
— К тому времени, когда тебе удастся с ним поговорить, Креган уже исполнит его приказ, — сказал Тобиас. — Со мной он расправится быстро, но как с Сейджем?
Со мной он спешить не будет, это Креган ясно дам мне понять.
Я поднялся с кровати и открыл потайную дверь.
— Ты куда? — спросил Роден.
— Если ты хочешь бежать, возьми меня с собой, — сказал Тобиас.
— Я не собираюсь бежать, и не ваше дело, куда я иду, — буркнул я. — Но я не собираюсь лежать тут и обсуждать с вами, как мы умрем.
Когда я вернулся, Роден еще не спал. Он сидел на кровати, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.
— Почему ты не сбежал? — спросил он. Голос его был слаб и безжизнен. — У тебя был шанс.
Я снял ботинки и сел на кровать. Пальцами нащупал в кармане гарлин и принялся вертеть монету в руке.
— Думаешь, Коннер велит убить нас с Тобиасом этим утром?
Роден тихо сказал:
— Ничего личного, Сейдж, но я решил не просить его оставить вас в живых.
Я не особенно удивился, но все же спросил почему.
Наконец он взглянул на меня. Глубокие морщины перерезали его лоб.
— Ты знаешь ответ. Вы с Тобиасом теперь представляете для меня угрозу. Есть только один способ гарантировать, что вы никогда не вернетесь и не выдадите меня.
— Но мы — твоя единственная защита от Коннера.
Роден провел рукой по волосам, убирая их с лица, и прислонился к стене.
— В конце концов мне придется разобраться с этим, но прежде всего я должен отстоять свои интересы и интересы Картии. Я надеюсь, вы двое простите меня.
Перед тем как лечь, я бросил ему гарлин. Вот цена твоему прощению, Роден. Заплати его Богу, или дьяволу, или Коннеру, смотря перед каким алтарем будешь кланяться. Но не проси прощения у меня.
Эррол и еще двое слуг разбудили нас незадолго до рассвета. Посмотрев друг на друга, мы сразу поняли, что никто из нас в эту ночь толком не спал, а судя по темным кругам под глазами Родена, он едва ли вообще сомкнул глаза.
Туалету и одежде Родена в то утро уделили особое внимание, им занимались все трое слуг. Мы с Тобиасом были предоставлены сами себе, Эррол лишь быстро осмотрел мои раны, отвлекшись ненадолго от Родена.
— Через день-два можно будет снять повязки, — сказал он.
— Буду таким же здоровым, как любой другой мертвец, — откликнулся я беспечно.
Эррол нахмурился и опустил глаза. Очевидно, ему такая перспектива не казалась забавной.
Когда мы были готовы, Эррол сказал, что я очень похож на принца Джерона, а потом громко заметил Родену, что он тоже здорово смахивает на принца.
Мотт пришел, чтобы отвести Родена на завтрак.
— Вы понимаете, что мастер, вероятно, захочет переговорить с принцем наедине, — сказал он мне и Тобиасу. — Вам завтрак подадут сюда, а я приду попрощаться.
— Нам надоело есть здесь, — возразил было я, но Мотт нахмурился и вывел Родена из комнаты.
Когда дверь закрылась, Тобиас подошел к окну.
— Ты ведь можешь вывести нас отсюда? Пора бежать.
— Куда? — спросил я. — Куда ты пойдешь?
— Ты мог бы отвести нас обратно в Авению. Мы могли бы там спрятаться.
Краем глаза я заметил гарлин, который вчера бросил Родену. Он лежал на полу у его кровати. Еще день назад он не оставил бы так беспечно валяться монету, но теперь ведь он стал принцем, и деньги его уже не интересовали.
