В орешнике и впрямь оказались люди – в этом Нойко не обманул: изможденные женщины, тощие полуголые дети, какие-то оборванцы с копьями… При виде колдуна и его спутников бродяги разом упали ниц, выказывая тем все свое почтение, после чего один из них, со странным остроконечным шлемом на голове, поднялся на ноги и, отвесив глубокий поклон, умоляюще сложил на груди руки:
– Прошу вас, не гоните нас, великие белые господа!
– Да мы пока и не гоним. – Енко Малныче пожал плечами и задумчиво почесал бородку. – Что – господа, это вы не ошиблись, а вот почему – белые?
– Племя лесных охотников, обитающее по краю болот, видело здесь белых людей… могучих победителей драконов! Они также видели, как строят хижины… Вот мы и пришли проситься – может, и нам будет дозволено здесь поселиться?
– А что же с охотниками не остались? – влез в разговор Дрянная Рука.
– Они кочуют, совсем как дикари менквы, – воин высказался с некоторой долей презрения. – Мы так не можем.
– Так откуда вы взялись-то?!
– Мы из рода болотного шипоноса, он наш покровитель и священный брат… – воин поправил шлем и вздохнул. – Увы, ничем нынче не помогший. Давние и коварные враги, племя нуеров, что живет в верховьях широкой реки Ямтанг, внезапно напали на наши селения… Мы отбивались, этот шлем я сбил с головы их вождя – мелкого кривоногого старикашки!
Воин горделиво приосанился, но тут же опять сник и жалобно попросил:
– Так дозволите поставить хижину? Мы – последние из болотных шипоносов. Все, больше нет. Нуеры убили всех!
– О том будете говорить с вождем, – послушав мысли беженцев, колдун кивнул на Нойко. – Ступайте за моим учеником, он приведет вас, куда надо.
– О, да, конечно! – парнишка не сводил алчных глаз со шлема. – Конечно же, приведу!
Атаман Иван Егоров и давний друг его и боевой товарищ, бугаинушка Михейко Ослоп, совещались на пригорке под липами, глядя, как местные «ясачные сир-тя», сделав носилки из жердей и веток, деловито таскают с луга мясо поверженных драконов, пользуясь тем, что потревоженные травоядные шипохвосты отправились к разливу ручья, на водопой. Работой деятельно руководила черноглазая осанистая Ватане: велела вырыть для хранения мяса яму, покрикивала, указывала, да и сама таскала носилки в паре с хрупкой на вид Хлейко, уже оклемавшейся от встречи с зубастым хищником.
– Нет, ну ты глянь только на эту деву! – восхищенно присвистнул Михей. – Истинная боярыня!
– Или купчиха, – Иван добродушно прищурился. – Знавал я как-то одну купчиху на Тимофеевском рядке близ Владимира. Уж такая, скажу я тебе… Не забалуешь!
– У этой тоже не забалуешь, – хмыкнул здоровяк. – Так ты не шутил, когда про ветер сказывал?
– Да нет, – атаман погладил пальцами шрам. – Какие уж тут шутки. Всем казакам молиться велю, и Маюни пусть в бубен свой колотит, и друг наш Енко Малныче чародейство свое в дело пустит! Ветер нужен, Михей! Как без ветра?
– Нужен, – согласно кивнул Ослоп. – Так, может, одними молитвами обойдемся? Ну его, чародейство это поганое, к ляду!
Егоров сурово сдвинул брови и покачал головой:
– Нет уж, брате. Пущай все стараются!
– Как скажешь, – бугаинушка махнул рукой и, отвернувшись, заморгал, внимательно всматриваясь в сторону леса. – Кто-то, интересно, пожаловал к нам?
– Что?
Атаман повернул голову… и всплеснул руками:
– Глазам своим не верю! Что это на голове-то у первого? Неужто – шишак?
– Так он самый и есть. А парень тот – знакомый наш колдуненок Нойко.
– Интере-есно… где он шишак-то взял?
Высокий, с конусообразной тульей и металлическими, покрытыми затейливой чеканкой наушниками, шлем еще имел широкую платину на затылке, и козырек, и наносье в виде блестящей широкой стрелки – Нойко нынче было чем пофорсить! Тем более что шлем пришелся впору… ну, почти… а подшлемник вполне заменила густая шевелюра.
Ах, славно как! Особенно в паре с недавно подаренной саблей! Еще б и самострел на плечо… Эх, жаль, никто из Хойнеярга не видит!
Юный ученик колдуна специально прошел через селение, хотя к огромной лодке белых вел куда более прямой путь – через рябиновую рощу и россыпь серых камней. Но ведь почти все ватажники нынче помогают в селении, и, кроме бледнокожих морских людей – так Нойко именовал англичан, – никто шлема его не увидит! Зря, что ли, зной терпел, пот глотал? Да и не легок шлем, не кожаная шапка.
– Эй, эй, Нойко!
Атаман с Михеем кричали наперебой, да парнишка услышал не сразу – все на девок посматривал, что мясо носили, хорохорился, саблей поигрывал.
– Да чтоб тебя, Аника-воин! – выругался Егоров. – Кинуть в него чем-нибудь, что ль?
