В аудиторию вошла могучая мадам Кроус, и разговоры оборвались.
Пока весь курс исчислял точки экстремумов, зарывшись в интегралы, Цивик определил время тибетской полуночи. Получилось, что половину последнего урока нужно прогулять.
– Так нас профессор Пепелет и отпустил… – покачал головой недоморф.
– А он не заметит, – пообещал паренек.
Это оказалось правдой. Когда Цивик кивнул на стену и молодые люди выбрались из-за парт, преподаватель даже ухом не повел – только ворот поднял и продолжил невозмутимо перечислять известные способы разрушения заклятий. Впрочем, это было неудивительно. Оглянувшись, Битали увидел себя, сидящим за столом и торопливо заполняющим конспект. Рядом вяло шевелил пером Надодух и время от времени через плечо заглядывал ему в тетрадь.
– В башню лучше не заходить, – предупредил паренек. – Сфинкс о каждом перемещении низших духов предупреждает. А домовые могут донести. Мы же их больше не кормим!
– Тогда о сеньорите Ксиргу лучше и не вспоминать, – поняла Горамник.
– Давайте все, я спрячу… – Цивик деловито сунул стопку конспектов прямо в камень, махнул рукой, призывая друзей за собой.
Какими-то пыльными слуховыми проходами он вывел друзей вниз, просочился через маленькое отверстие над травой. Битали повторить его подвиг даже не попытался, воспользовался палочкой и «онбериком». Надодух и отличница тоже предпочли просто пройти сквозь кладку.
По краю двора они прокрались к камню перемещений, Цивик первым вскинул палочку:
– Филлов луг!
Друзья последовали за ним… И паренька по ту сторону камня перемещений не обнаружили.
– Неужели его куда-то в другое место перебросило? – осторожно предположила Горамник. – Странно… Такое случается раз в миллион лет!
– Если этот миллион уже миновал, то я точно знаю, на чью голову выпадет подобное «везение», – хмыкнул недоморф. – Да ты не бойся. Цивик живучий, он из любых передряг всегда выкручивается.
А над горной долиной тем временем сияли звезды. Такие яркие, что глаза словно покалывало иголками, пробивающими бархатно-черный свод. Здесь было холодно – изо рта вырывались клубы пара, а трава поблескивала пушком инея.
Воспользовавшись «трунио», юные чародеи увеличили свои куртки до размеров длинных пальто, завернулись в них и стали пробираться к знакомому кустарнику, окруженному радужным ореолом. «Альба» не требовалась – света звезд, падающего на белый хрусткий ковер, вполне хватало.
– Почему он светится? – спросил Битали.
– Их было слишком много, – ответила отличница. – Тех, кто сгинул возле Призрачного щита Эдрижуна. Их сила, сущность их душ еще не рассеялись. Наверное, здесь существует одна из сильнейших флуктуаций элениума. Но нам это не помешает. Скорее, поможет. Ведь эта флуктуация существует века. Настоящий концентрат неизменности.
– Давайте скорее, – поежился недоморф. – Чего-то тут совсем зима.
– Ладно, садись справа, а я слева. Порча Юлиане не угрожает? Может, заговоры от колдовства читать не будем?
– Будем. Она такие толпы собирает, что сглаз может случиться совершенно запросто, – покачал головой Кро. – Это же еще та зараза… Чуть ли не ветром наносит. Еще на удачу и от всяких бед.
Он опустился на колени, сделал глубокий вдох, закрыл глаза и развел руки. Потоки чудесной, чистой и прохладной силы потекли через его тело, вымывая всю накопившуюся мешанину и наполняя мертвенно-белым светом – едким, колючим, неприятным. И вместе с тем – бодрящим. Странно было осознавать, что эта живая сила даруется многими сотнями мертвецов. И вместе с тем… И вместе с тем было в ней нечто завораживающее.
Битали ощутил, что стал частью этой мертвой долины, этого ужаса и покоя, и свел руки, простирая их над амулетом. Браслет окружило облако. И вот уже оно медленно развеялось, оставив лишь слабые искорки. Потомок Темного Лорда взял браслет в руку, поднял и разочарованно произнес:
– В нем не осталось почти ничего!
– Он не для войны и не для прорыва через смертные муки, Битали, – положила ладонь ему на руку Анита. – Когда мы станем создавать новые обереги, то воспользуемся твоим открытием. Они станут ничуть не хуже наследия Эдрижуна. А это – просто безделушка. Смертную от огня спасет, а большего от него и не надо. Давай возвращаться, пока не окоченели!
Было странно вывалиться из ночной, насквозь промороженной, пустынной долины в душный и жаркий двор замка, полный учеников. Трое юных магов вышли ближе к центру двора, опустили палочки.
– Онберик! – И, провалившись в столовую, в первую очередь устремились к чашам с горячим шоколадом.
– Ух, хорошо! – обняла ладонями тонкую пиалу Анита и стала пить темно-коричневую густоту маленькими глотками.
– Вы здесь? – подошла Генриетта. – Что-то тревожно мне. Лилиан пропала начисто, не видно нигде.
– Тебе-то чего? – удивился недоморф. – Ну, поцапались они с графом. Между влюбленными это бывает. Поплачет где-нибудь в уголке укромном и успокоится. Встретятся, помирятся. Ты знаешь, какие он стихи этому одуванчику писал? О! – Надодух провел себе пальцем по горлу. – Это диагноз.
