– Репке-то с этим удобно, – развела руками славянка. – У нее своя мастерская имеется. Своя крыша, свой очаг, своя постель. Тут никто миловаться с любым не помешает. Опосля весть пришла, что великая Макошь сына своего за уродину скифскую отдает. Тут Репушка наша и не стерпела… Я все надеюсь, убегла она просто. От города постылого подальше, от любви поломанной.
– Сама надеялась замуж за Орея выйти? – понимающе кивнула Светлана.
– Как можно, смертной-то, да за бога?! – отмахнулась Курчана. – И не мечтала даже! Любви ей хотелось, и ничего более. Может статься, и осталась бы она, любовь-то… Да токмо не выдержало внезапно сердечко девичье разлуки неминуемой. Вот Репка в омут и кинулась.
Юная ведьма криво усмехнулась. Рассказ славянки заметно отличался от того, что говорила о любви правительница Вологды.
– Много у вас пар любящих венчается? – спросила Света. – Семьями живут? В Сарвоже я так видела, все горожане в одной общей горнице спят. При таких привычках о личной жизни можно забыть…
– Ну, так кто в людской живет, тем, знамо, любовь найти трудно! – признала Курчана. – Там, едва темнота настает, так и вовсе невесть кто под юбку влезть пытается! Однако же и там, коли мужчина достойный… Воин там сильный, умелый, али староста, али еще чем уважаем, так и то, суженую себе выбрав, женой ее объявить может, венчаться с нею прилюдно и трогать всем прочим уж не позволит!
– Если воин сильный и умелый, это несложно, – ехидно скривилась Света.
– В деревнях еще отцы-деды за порядком приглядывают, – добавила славянка. – Там ведь каждое селение есть семья одна большая. Когда невест со стороны берут, так ведомо всем, для кого сосватана. А меж собою нехорошо. Хотя, понятно, всякое бывает. Особливо, когда деревня разрастается зело и за родство ужо непонятно… Но когда уж хорошо растет, то пристроек больше становится, мастерских и домов тоже, – развернула плечи и выпятила грудь Курчана. – В крепости добротной али в городе большом у многих славян свой собственный уголок часто случается. Туда и жену привести можно, и детей разместить. Понятно, без своего очага в непогоду холодно бывает. Ну так ведь морозы на земле не часто стоят! Коли сильно ударит, так завсегда в людскую убежать можно, у очага отогреться. А как потеплеет, к себе домой вернуться!
Похоже, шанс обзавестись собственным уголком в богатой и обширной Вологде наполнял горожанку великой гордостью.
– Коли своего закутка найти не удается, влюбленные пары часто из города жить уходят? – спросила Светлана.
– Да куда там, великая Света! – У славянки даже глаза округлились от изумления. – Вдвоем в лесу не выжить, погибель верная! В новые деревни семьями отселяются. Ну, коли в старом месте тесно, тогда братья али отец с сыновьями взрослыми уходят, да новый двор рубят. Знамо, идут не абы как, а топоры хорошие имея, да лодки, да снасти рыболовные. Сети там да заколы, дабы не оголодать по первости. Али бывает, друзья сбираются, человек пять, да с девками ладными новый берег для себя занимают. Так оно даже лучше складывается, ибо потом невест со стороны искать не надобно, из соседского рода брать можно. А еще бывает…
Что случается еще, Светлана не узнала, ибо в мастерской внезапно возникла старушка в вязаной кофте, резко дохнула:
– Света-богиня, тебя великая Макошь кличет… – и тут же пропала.
– Кажется, мне пора, – с сожалением вздохнула юная ведьма. – Ты же, Курчана, после заката сюда приходи. Свечи варить станем. Коли кто спросит, ссылайся на волю Макоши…
Светлана быстро пересекла двор, вскользь поглядывая по сторонам.
Высокие бревенчатые стены, жердяные сарайчики, навесы из циновок, плетеные загородки, в которых хрюкали светло-коричневые поросята. Бочки, сено, груды валежника. И в центре всего этого деревенского убожества возвышался огромный дворец высотой с шестиэтажный дом – из толстых, в полтора обхвата, бревен, уложенных на каменную подклеть в два человеческих роста высотой. Слюдяные окна окружали резные наличники, крышу в два слоя покрывал толстый тес, черный от пропитавшего древесину дегтя; ступени, резные столбы и поручни высокого крыльца отливали желтым блеском от нескольких слоев олифы, закрывавшая стены чешуя остроконечной дранки была окрашена в разные цвета и придавала дворцу радостный вид.
– Вот так всегда. Кто-то радуется углу с соломой, а кому-то трех этажей не хватает, – печально произнесла юная ведьма.
Правда, у Светы это прозвучало не очень искренне. Возможно, потому, что сама она обитала как раз на верхнем этаже этих самых богатых хором, в отдельной светелке с постелью и хоть какой-то мебелью, а не в пристройке из связанных лыком палок, застеленных циновкой и утепленных набитой в щели старой мешковиной.
Юная ведьма вошла в дом и остановилась, практически ослепнув после яркого дня в темноте прихожей. Поколебавшись, девушка хлопнула в ладоши и громко произнесла:
– Воструха-помощница, помоги дорогу к великой Макоши найти!
– Иди за мной, Света-богиня! – возникла прямо перед ней маленькая старушка с яркой свечой в руке.
– Надо же, – тихо пробормотала себе под нос девушка. – Все, как в бабушкиных сказках.
Воструха стремительно перемещалась от поворота к повороту, пока наконец не замерла перед одной из дверей, вскинула свечу выше и пропала.
Светлана постучала. Прислушалась. Занесла руку еще раз, но тесовая створка внезапно отворилась, в лицо дохнуло запахом пряностей и сухости. Юная ведьма разглядела в помещении полки, корзинки, лукошки, горшки… Наверное, здесь находилась какая-то кладовка.
– Это ты, светлая? – зачем-то переспросила правительница Вологды, скользнула рукой по поясу и протянула девушке маленький березовый туесок
