– Пропади оно пропадом! Выбирайтесь на берег! – махнул рукой воевода. – Поднимайтесь наверх, забрасывайте веревки за стволы!
Путешественники удлинили концы, чтобы их хватило до крайних деревьев, поднялись к лесу, ухватились по двое, по трое за каждый канат, уперлись ногами в шершавую кору многовековых сосен, напряглись…
– Все дружно! – закричал Копытень. – И-и-и… Р-раз! И-и-и… Р-раз!
Теперь ладья поддалась, стала потихоньку забираться выше, загребая носом глину, уткнулась в первый каток, приподнялась на него, но бревно, вместо того чтобы катиться, наполовину погрузилось в глину.
– Еще раз! Еще раз! Взяли, взяли!
Ладья доехала до второго бревна, до третьего, заскользила чуть веселее, добралась до крайнего катка на приготовленной дорожке. Свободные корабельщики подбежали к заднему бревну, попытались его поднять…
Не тут-то было! Под тяжестью корабля оно погрузилось во влажную землю целиком и не желало вылезать обратно.
Ругаясь и разбрызгивая грязь, мужчины все же выкопали каток, перенесли его вперед. Их товарищи потянули веревки, ладья продвинулась еще на шаг, освобождая очередной задний каток. И опять пришлось долго и нудно выкапывать его из твердой густой глины.
– Боги гневаются на нас, – пробормотал Волох. – Они не хотят, чтобы мы шли походом в славянские земли.
– Не говори глупости, мальчишка! – громко осадил его воевода. – Какое дело богам до нашего каравана? Это просто дождь, просто глина расчавкалась!
– Земля рыхлая, когда каток тонет в ней, Копытень, и твердая, когда его нужно достать! Разве это не божья воля?
– Не ищи отговорок, Волох! Просто работай! Терпение и труд все перетрут. Выше берег сухой. Доберемся туда, дело пойдет быстрее.
Однако Копытень все-таки послал десять человек, чтобы срубили новые деревья и наделали еще катков. Остальные взялись за канаты:
– Не расслабляйтесь, други! Навались!
Ладья дрогнула, проползла еще шаг и застыла, дожидаясь откапывания катка…
К вечеру путникам удалось преодолеть всего двадцать саженей, поднявшись над водой на высоту человеческого роста. На возвышении стало суше, однако ничуть не легче. Катки утопали целиком, едва только на них накатывала ладья, после чего земля словно каменела, и бревно приходилось буквально вырубать обратно на свободу. Топорами!
На следующий день корабельщикам удалось добавить в работу четыре новых катка, и дело чуток ускорилось. Но ненамного. Тридцать саженей. Еще тридцать. И еще… Всего тридцать саженей от рассвета до заката! При том что за четыре дня путники полагали одолеть волок целиком и вернуться за следующим кораблем!
«Воистину, мы противимся воле богов…» – и так думал уже не один только Волох. Об этом, не скрывая, говорили все корабельщики. Хотя приказы великого Одина все равно выполняли. Ведь он являлся всемогущим и непобедимым богом войны!
А дождь все лил, лил и лил…
Вечером пятого дня рыжий Ронан сел на мокрый борт рядом с великим Одином, протянул ему ломоть вяленого мяса, поставил рядом миску фиников.
– Скажи, бог войны, – спросил потомок русалки, – если бы тебе требовалось остановить наступление вражеской армии, полагаясь токмо на власть над погодой, как бы ты поступил?
– Помешал бы преодолеть волок, – бог-победитель подставил ладони летящим с неба каплям, – задержал наступление как можно дольше. А когда за месяц-полтора, умучившись до полусмерти, враги все же добрались бы до Валчины, то я врезал бы по ним крепким морозом, и они бы, как полные идиоты, застряли на зимовку, не имея нужного снаряжения, припасов и возможности продолжить путь или выбраться обратно.
Великий Один вцепился зубами в мясо, оторвал крупный кусок, прожевал. Проглотил. Потер краем ладони лоб и согласно кивнул:
– Ты прав, сын воды. Триглава или кто там на нас ополчился – они смогли выбрать нужный момент для точного удара. Не станем изображать тупых упертых баранов и добровольно лезть в капкан. Передай воинам, мы поворачиваем назад. Зимовать лучше у родных причалов. Нас ждет Валгалла! Время пиров, время праздников и славных веселых битв! Время объятий с погибшими друзьями! Вернемся сюда летом, когда у нас будет в запасе столько времени, сколько мы захотим. А сейчас нам пора домой.
Едва эти слова прозвучали, дождь прекратился. Великий Один поднял глаза к небу и криво усмехнулся. Но менять своего решения не стал.
На рассвете корабельщики толкнули поднятую наверх ладью в сторону озера, и она, словно обрадовавшись, легко соскользнула по влажной глине, влетела в воду, подняв тучи брызг, и закачалась на пологих волнах.
– Грузимся, други! – крикнул бог войны. – Не теряйте время! Осенний день короток, а наш путь долог. Все на борт!
Через пару часов дружинники подняли паруса, с сильным попутным ветром двинулись по озеру на север, на всем ходу ворвались в Тихвинку и стремительно понеслись вниз по течению реки…
В этот же самый день на реке Вязьме внезапно случились первые заморозки. Путники легли спать теплым осенним вечером, а когда открыли глаза, то вся трава вокруг, вся листва на кустарниках и ближних деревьях повисла, ветки покрылись изморозью, а поверхность реки сковало льдом. Не очень толстым – всего два пальца толщиной, но вполне достаточным, чтобы тяжело груженный походными припасами струг застрял у берега.
