ему на помощь, другие потянули веревку – струг наконец-то сдвинулся с места, заскользил по воде.
Путники, сменяясь, кололи лед – медленно, шаг за шагом, продвигаясь против течения. Так же медленно двигался по ледяному каналу корабль… Пока Третьяк вдруг не замотал руками:
– Стойте, стойте! Смотрите, борта!
Острые кромки льда в пробитом канале постоянно царапали тесовую обшивку струга, оставляя крохотные царапины. Поначалу на них никто не обратил внимания, но к полудню бесчисленное количество царапин сложилось в глубокую борозду, и стало понятно, что за пару дней лед пропилит древесину насквозь.
Великий Орей громко ругнулся, махнул руками, отшвырнул дубину и описал на берегу несколько широких кругов, сбивая сапогами иней с увядшей осоки. Воины молчали, ожидая воли своего повелителя. Все понимали, что попались в серьезную ловушку.
У смертных есть только две возможности ходить в дальние края. Либо летом, на лодке по речной воде, либо зимой, по речному льду, волоча за собой сани с припасами. Либо в мороз, либо в тепло. Никудышная погода со слабыми заморозками превращала дорогу в неодолимую преграду. Тонкий лед был достаточно прочен, чтобы мешать путешествию на кораблях, однако оставался слишком слабым, чтобы удержать на себе человека, да еще и с грузом.
Сделать волокуши – дело недолгое. Однако через бечевник – узкую тропинку сквозь прибрежный кустарник, местами пересекающую ручьи и притоки, местами сворачивающую на мелководье, – с ними не продраться. Отправляться в дальний путь без припасов – самоубийство. Уже через несколько дней с голоду пухнуть начнешь. Про войну и вовсе стоило забыть. Ведь броня, шлемы, луки и стрелы, запасное оружие – все находилось на струге. А также котлы, растопка, еда, постели… Пешему столько припасов на себе просто не унести!
Без струга орейская армия превращалась просто в толпу усталых мужчин. Со стругом – не могла сдвинуться с места.
Сын Макоши снова ругнулся и сжал виски ладонями.
Описав несколько кругов, великий Орей подошел к стругу, остановился возле кормы.
– Ящера, я призвал Стрибога, Хорса, Дыя, Босоргуна, других сварожичей. Они сказывают, что не меняли здешнюю погоду. Но помогать отказались. Не хотят вмешиваться в войну с моей матерью. Сказывают, это наше семейное дело.
– Может статься, любимый, нам лучше оставить возле ладьи стражу, а самим вернуться в Смоленск? – предложила девочка. – В ладье припасы на два месяца для четырех сотен воинов. Дозору из двух-трех десятков мужчин с избытком хватит этого до весны. Даже если мы унесем с собой изрядную часть.
– А может, призвать твою матушку?
– После разорения Аркаима, милый, на нее обрушилось столько бед… Боюсь, сейчас ей самой надобна серьезная помощь. Давай просто оставим здесь дозор и вернемся домой? Отложим поход до весны. Смоляне ныне нам верят, готовы поддерживать. Весной твоя дружина станет сильнее еще на двадцать- тридцать воинов.
– Подожди… – мотнул головой Орей. – Ведь кто-то же нам мешает! Надобно сначала узнать, кто и почему.
Молодой бог опустил голову, словно погружаясь в себя, и надолго замолчал. Смертные терпеливо ждали, опустив топоры и палицы, перетаптываясь с веревками. Струг же потихоньку снова охватывала ледяная корка.
Внезапно сын Макоши резко вскинул голову и глубоко вдохнул. Кратко скомандовал:
– Привал! Завтра мы поворачиваем домой.
– Ты что-то узнал, Орей?! – вскинулась Ящера.
– Тебе известна богиня по имени Купава?
Девочка молча покачала головой.
– Однако она просит нас повременить с походом до будущего лета, – оскалился великий Орей.
– Что ты ответил?
– Ее желание поддержали сразу семь моих тетушек. Одолеть волю семи славянских богинь не по силам никому на свете! Разве токмо Коляде. Когда провернется его колесо и настанет знойное лето, снова устроить неурочные заморозки им уже не удастся.
– Наверное, к лету нам надобно создать заклинания правильной погоды, Орей? – задумчиво произнесла девочка. – Либо сделать обереги от таковой порчи.
– Не знаю, – пожал плечами сын Макоши. – Вестимо, ты права. Коли обереги способны спасать смертных, почему не защитить ими земли и воды? Но сейчас их у нас нет… – Он вздохнул, мотнул головой и вытянул руку к воинам. – Третьяк, закрепи причальные канаты! Ночью начнется оттепель. Не хочу, чтобы корабль унесло.
Разумеется, молодой покровитель Смоленска оказался прав. Уже с началом сумерек над рекою стало теплеть. Изморозь стекла на землю крупными каплями, ветки потемнели, свежий ветерок повеял пряной влагой, а к рассвету и без того тонкий лед истончился в легкую пленку, каковую окончательно разломали поднявшиеся волны. На Вязьму опять вернулось нежное, солнечное и желтолистое бабье лето. Однако хмурый великий Орей знал, насколько переменчива ныне осенняя погода, и поутру скифская армия направилась обратно на восток, к Смоленску.
