– Я не понимаю, Троян, – вдруг мотнула головой Зенка. – Почему их стало больше? Ведь Репа и сын должны были просто ходить по кругу!
– Подумай сама, тетушка, – вздохнул бог времени и пространства. – Чтобы стать двадцатилетним, юноше нужно прожить много тысяч дней. Он находится в тысячах дней. Но если его закружить, запереть всего в десяти сутках, то куда он денется на все это время? Он останется во все тех же десяти днях! Но только ему станет в них намного-намного теснее. Ровно в семьсот тридцать раз.
– Давай ты расскажешь это потом, племянник, – попросила властительница Вологды и кивнула бывшей свечнице. – Продолжай, Репа. Мы все во внимании.
– К концу третьего года мы находились уже в полном отчаянии, богиня. Дом был полон, и поэтому мы укладывали там на ночлег только детей. Для себя мы сделали навесы вокруг и ради тепла могли лишь сильнее прижиматься друг к к другу. Но кушать нам стало уже нечего. Припасы мы делили на всех, и получалось совсем по чуть-чуть. Наши дети росли, мой малыш стал пытаться разговаривать. Мы могли определять время только по ним. Мы мечтали о зиме, мы молили о ней! Но холода так и не приходили…
– Зачем вам зима, если вам негде укрыться от холода? – перебила смертную старушка.
– Мы постоянно хотели есть, Зенка, мы чуть не выли от голода! Мороз – это лед. По льду мы могли бы перейти на другие острова и поискать еду там. Грибы, ягоды, их ведь можно выкапывать даже из-под снега! А если найти крапиву, бурьян, хотя бы лебеду, то можно сплести еще много новых лесок. На других островах тоже можно собирать валежник, ломать хворост. Лучше зима с кострами и едой, нежели вечная голодная и холодная осень. С каждым днем нам становилось все хуже и хуже, а каждые десять дней мы впадали во все большее отчаяние.
Зенка открыла было рот, желая еще что-то спросить или присоветовать, но передумала и смолчала.
– В тот день от безысходности я уже собралась наложить на себя руки. Я совсем не знала, как выкрутиться, как спастись, что делать, чем кормить стольких своих малышей? Я полагала избавить их хотя бы от своего голодного рта. Остров один. Если станет меньше матерей, детям удастся лучше кушать. Я сидела на берегу, на скале у воды, но прыгнуть не успела. Меня нашел мой Горват. Он обнял меня за ногу и крепко-крепко прижался. Он словно почувствовал близость моей смерти, хотел меня остановить, вернуть. Я сказала, что, если бы озеро наконец замерзло, мы смогли бы выжить. И тогда мой мальчик опустил руку в воду, и она стала льдом.
– Не может быть! – охнул Троян.
– В тот миг я о сем не задумалась, – покачала головой Репа. – Мы очень хотели есть. Я и еще две мамы взяли корзинки и вслед за Горватом пошли по льду, который он творил. Вокруг нас на несколько шагов вода застывала, а чуть далее сразу таяла. Но мы все равно добежали до соседнего острова, набрали полные лукошки и еще съели столько, сколько смогли. – Женщина глубоко вздохнула. – После того дня мы стали возвращаться к жизни. Мы ходили на ближние острова за грибами и валежником, мы нарезали столько камыша, что смогли сделать шалаши с толстой крышей. Потом делать лед научились другие дети, и мы стали ходить еще дальше, в другие места, собирать там еду и ставить самоловы на рыбу. Мы перестали голодать. Но все еще мерзли по ночам. Однако потом мой сын придумал делать топоры изо льда. Он просто вынимал их из воды! Этими топорами мы стали рубить деревья.
– Но ведь лед хрупкий, он колется! – не поверила многоопытная старушка.
– Если топоры тяжелые, большие, то держатся, – пояснила женщина. – Хватало на полдня, потом крошились. Но Горват тут же творил другой, и мы их не жалели. Валили по дереву за два-три дня. Так мы сделали первый большой дом, в котором хватило места для всех. Было тесно, но потом мы построили еще один дом. А потом и третий. Каждые десять дней к нам приходила юная мама с младенцем, но наши старшие сыновья взрослели и стали помощниками. Второй и третий дома рубили уже они, им хватало сил валить ледяными топорами сухостой, они ставили ловушки на зверей, стали приносить лосей, зайцев, лис, барсуков. – Репа снова вздохнула, но теперь с облегчением. – Мы стали жить лучше, легче. У детей появилась хорошая одежда. А когда они подросли, то начали уходить с островов на берег, добывая настоящую дичь и настоящие меха… – Женщина многозначительно огладила свой медвежий балахон. Шила свечница не очень, одежда получилась корявой. Но холод в таком наряде ей был не страшен.
– Где мои братья, мама?! – потребовал ответа Горват.
Женщина подошла к нему и крепко обняла:
– Мы больше никогда не увидимся с ними, сынок. Отныне мы остались вдвоем. Только вдвоем. Привыкай.
– Нет, не вдвоем, – подошла к ним правительница Вологды. – Разве ты не рассказывала сыну обо мне, Репа?
– О чем, великая?
– Так он не знает? – улыбнулась богиня. – Посмотри на меня, Горват! Я спасала вас от смерти не просто так. Я твоя бабушка, Горват. Я спасла тебя и твою маму, когда ты был младенцем. Теперь твоя очередь спасать меня.
– Они умерли, мама? – спросил мужчина.
– Нет, мой родной, – пригладила его волосы женщина. – Это мы ушли от них в большой мир.
– Слушай меня, Горват! – повысила голос богиня. – Два года назад скифы обратили твоего отца, моего сына, в камень, а затем похитили его! Степняки ненавидят нас и желают нашей смерти. Я спасла тебя, я спасла твою мать, но мне не хватает сил спасти остальных людей! Скифы начали войну против нас, они наступают на нашу землю и захватывают наши города и веси. Они несут погибель и разрушение! Ныне ты достаточно силен, чтобы встать на их пути, чтобы отомстить за смерть отца, за страдания своей матери, за свои муки! Ты должен сделать это, обязан! Это твой долг перед родителями и всем родом
