И, разглядев те сундуки, горестно воскликнула: на всех замки висели. И на тех, что с Велькиным приданым, и на других тоже. А где ключи – то знает только Воевна и, может, муж Любицы… У них не спросишь уже и не потребуешь – уехали.
– Как же быть?.. Ничего! У меня еще есть шелковая верхица, подошьем тебе… и на голову поищем… ничего, мое наденешь, пусть моему боярину будет совестно! – заявила, сверкая глазами, боярыня. – И зачем заперли?
– Не прислал пока за нами князь, – отмахнулась Велька.
Пока Любица суету затеяла, девок за работу посадила, радовалась, что вообще нашлось приличное, праздничное, что можно на княженку подогнать, Велька вышла на гульбище, склонилась над перильцами. Внизу где-то играли дети. Показалось Вельке, что она голос Витулки слышит, боярского сынка. Кричали о чем-то дети, спорили…
– А меня князь Ивень обещал к себе в Озерск забрать… – это Витулка кричал.
Вздрогнула Велька, прислушалась.
– А не отпустит тебя батюшка! – отвечал ему звонкий голосок.
– А вот и отпустит!
Князь Ивень, значит. В Озерск…
Велька, подхватив подол, чтобы не мешал, вихрем слетела по лестнице вниз, во двор, обошла терем…
Там колодец был, возле него дети и играли, и Витулка, и Олица, и другие детишки. Велька мимо боярских детей прошла, подхватила на руки какую-то девочку, беленькую, в полотняной рубашонке, со смешно торчащей косичкой, отнесла в сторону.
– А что же за князь такой, Ивень? – спросила.
– Ивень Веренеич, князь озерский, – сразу важно ответила малышка, – а ты, что ли, не знаешь? Он брата моего Пересеня в дружину к себе взял этим летом… А Витулу когда еще возьмет, хоть он и дядьки его сын… Зато Витула на мне жениться обещал.
– Это хорошо, – сказала Велька, опуская девочку на землю, – спасибо тебе. Беги играй…
Медленно пошла она к крыльцу, села на ступени.
Вот оно как. Не Венко, а Ивень Веренеич, князь озерский. А Озерск – не просто дальний городок в глуши с лешими, а шапочный город старшего княжеского сына. У него город – значит, он не княжич, а князь, пусть и младший под старшим. Он наследник Веренея. А проклятье… это, значит, и есть то самое проклятье, чтобы за границы своих земель в человеческом облике не выйти…
Невеселое проклятье у кариярских князей, неудобное очень. И они его скрывают. Это понятно, ни к чему про такую слабость чужим знать.
И Мирята, значит, дядька, воспитатель княжьего сына, он его на коня в три года посадил, как это по обычаю положено, и потом всему учил, присматривал…
То-то еще волхва Синява веселилась, на Вельку глядя! Про глушь с лешими насмешничала. Она отчего-то все сразу поняла! Знала, выходит! Волхвы многое знают… И другие не врали, говоря, что княжичей четверо. Тот, о ком спрашивалось, в этот счет не входил, он не княжич, он князь…
Но что же это такое, почему? Ладно Вышана, но ведь и Синява тогда не сказала Вельке, в чем дело. А княжичи на причину ссылаются важную…
Тут как раз шум, стук раздался от ворот, и во двор внесся запряженный тройкой открытый возок, мимо переднего терема, остановился неподалеку, из него Вышана выпрыгнула, подбежала к Вельке.
– Да что же ты, сестричка? Что с тобой случилось? Правда неможется тебе? Что болит?
– Со мной все хорошо…
– Да как же? – удивилась Вышана. – А боярыня ваша сказала… Почему ты не приехала? Быстрее собирайся, князь ждет, – схватила Вельку за руку, в терем потащила.
Услыхав про запертые наряды, только руками всплеснула, на приготовленную Любицей одежду и глядеть не стала и тут же побежала по терему, собирая челядь и распоряжаясь. Оглянуться не успели, как кругом уже девки бегали, короба тащили один за другим…
Вышана сама перебирала верхицы, все нарядные, одна другой богаче. Выбрала – из тяжелого шелка, цветом как золотистый жемчуг.
– Вот, погляди, как тебе пойдет… Из моего приданого, и не надевала еще. Дарю тебе, будет память, в чем впервые на княжий пир явилась. Укоротить только… Вы слушайте, что было, – не переставая хлопотать, принялась она рассказывать, – собрались все, ждали-ждали, князь уж послал спросить, не передумали молодые нынче утром вставать? Оказывается, недосмотрели, повой приготовленный молодой не по нраву пришелся. Пока другой сладили…
Пришли наконец молодые. Ирша жену на руки взял, в терем занес… А тебе и повой ушить надо, сестрица. Веселинка, ушей на палец! – сунула она повой в руки девке. – И кокошник бы такой, чтоб жемчугов поболе… во?от… Гляди, Любица, хорош? Ты не отберешь ли пока рясны под кокошник, чтобы и жемчужная была нить, и стеклянная, и еще из зеленцов мелких, там есть, в ларчике, поищи…
Молодая боярыня, немного растерянная из-за такого напора и суеты, исполняла веленья хозяйки, кивала, оценивающе поглядывая на княженку, копалась в ларце, полном украшений с самоцветами, как в сорном горохе, отбирая нужное…
– Слушайте дальше! – продолжала Вышана. – Суть да дело, пока молодых встретили, да все приветные слова сказали – дело небыстрое, вено принесли, сундук с подарками открыли, – и заметил князь, что меньшой сестры нет. Позвал моего боярина… тот к боярыне вашей старшей кинулся, она говорит, что
