занемогла княженка. Ну, мой Мирята Веденич сразу сказал, что тут лукавство какое-то. Князь уже мне велел отправляться да узнать, что с тобой, а тут такое случилось… Боярин ваш, как оказалось, старший… явился, с ближними своими, да сразу на крыльцо, да в палату, и князю кланяется…
– Горыныч, воевода наш? Надо же! – не удержалась Любица.
– Да… и суда, значит, просит. Дескать, воры тут у нас, татя покрывали, который княженку похитил и честь порушил ее и князя Велеслава. Боярыня ваша сомлела, второй боярин растерялся, и сказать ему нечего – они, видно, такого тоже не ждали. Да и все так идолами и встали, не поймут ничего. А боярин ваш продолжает, что он-де просит суда нашего князя над ворами-кариярцами, а того татя он поймал и просит позволенья в Верилог его везти, на суд Велеслава отдать…
Любица тихо ахнула.
– Поймал?.. – Велька повернулась к Вышане, не желая ушам своим верить.
Горыныч поймал Венко?.. Может, все-таки не его, другого кого?..
– Тут только мой боярин что-то и понял, – продолжала Вышана, – нашептал он что-то князю на ухо, тот сразу и спрашивает, не все ли татю ребра переломали? Старший ваш и сказал, что урона татю не было, потому что того сразу заклятыми путами обмотали, у него-де такие есть, тот и проспал все время, пока везли. А взяли его уже неподалеку от Карияра, и он еще сказать успел, что-де княжий человек, чтоб к князю его доставили… Вереней и велел доставить его не медля к нему, и чтобы я тебя привезла сей же час…
Любица только головой качала, она поняла далеко не все.
– Да что же тогда мы тут возимся, зачем? – встрепенулась Велька. – Зачем меня наряжать? Едем скорее, это ведь боярин Венко поймал, это его он татем считает! Только его он в лицо видел…
– Тихо, – прикрикнула Вышана, – успеется, куда торопиться? Ничего теперь Венко не сделают. И без нас ничего интересного не случится. А ты должна быть одета как должно.
– А интересного ты ждешь?.. – схватила Велька Вышану за руку. – Чего же?
Она чуть не сказала Вышане, что недавно узнала про Венко, да удержалась. Зачем-то ведь нужна скрытность эта, тайна? Ради чего их столько времени морочили? Вот сейчас она и посмотрит, что будет. А Вышана… что Вышана, она делает, что князь велит и ее муж. Она, может быть, тут же князя предупредит…
– Что-что… – на миг смутилась жена Миряты. – Серьги вот выбери, какие хочешь? – видя, что Вельке не до серег, сама взяла из ларчика подходящие, жемчужные, с капельками искристых камушков, сама Вельке их в уши вдела. – Хороша ты, сестричка. Кому бы ни досталась… А обручье это сняла бы, простое слишком, – показала на обручье с рысями, – другое возьми…
Велька решительно покачала головой, закрыв ладонью заветное обручье.
– Особое какое, что ли? – верно поняла Вышана. – Ладно, рукавом прикрой. Ты готова ли уже, боярыня?
Любица была готова. Оказывается, успевала она и Вельке помогать, и сама приодеться. Осталось спуститься, ног под собой не чуя, да в возок сесть, а кучер с козел и не слезал, и ворота распахнутые стояли – сразу понеслась тройка.
Приехали на княжий двор, сразу к красному крыльцу. Тут Вышана, Вельке в руку вцепившись, торопиться ей не дала, поднялись они по дубовым ступеням не спеша, лебедушками.
– Ты не тревожься, – шепнула боярыня, – тебе-то все будет, что только пожелаешь…
Зашли они в просторную палату с расписными стенами, с престолом княжеским в дальнем конце, с лавками вдоль стен, бархатом крытыми. Веренея увидели сразу, он лицом к ним стоял. Теперь князь одет был в парадное, в красный шелк и черный бархат, все шитое золотом и шелком. Рядом с ним, по правую руку – его княгиня, должно быть. Заледа, Яробрана матушка. Красивая…
На Вельку князь поначалу взглянул, как тогда, в клети, тяжело и студено.
Велька заметалась взглядом по палате… Справа от князя Ириней с Чаяной стояли, там же – Мирята, Воевна, боярин Городей и все княжичи, другие ближние князя – дальше, вдоль стен. Людно было в палате. А левее… там она увидела воеводу Горыныча, десятников его – их Велька в лицо узнала, а меж ними – Венко.
Оглянулся он, и взгляды их встретились, огоньком горячим мелькнула у него в глазах радость… и он отвернулся, больше на Вельку не смотрел. А у нее сердечко застучало – как будто бегом бежала от Мирятиного двора до княжьего.
Вышана ее вперед подтолкнула, шепча что-то – слов было Вельке и не разобрать, только сердце свое слышала. Прошли они через всю палату, перед князем остановились, поклонились. Князь кивнул, рукой махнул:
– Ступайте, боярыни, вы свое дело сделали.
Вышана с Любицей отошли, одна Велька осталась перед князем. Не удержалась, через плечо глянула на Венко опять – он теперь в пол смотрел, на нее глаз не поднял. И тут только заметила княженка, что на нем старая, небеленая рубаха, штаны не лучше, а сапог нет вовсе. И лицо разбито, под глазом синяк. Его, Венко, Горыныч изловил, как татя, сюда привез и доставил к князю. А князь, выходит, решил, что это ничего, не зазорно, чтобы его старший сын в таком виде и без сапог перед его гостями тут стоял?.. Непонятно.
