С Венко она почувствовала себя куда спокойнее и уверенней. И все равно – зачем он здесь? Это важно.
– Как я могу видеть, Навь это или не Навь? – пробормотал Венко. – Просто лес. Думал ли я, что Навь такая? Ну и другое еще… да, чудно, – он быстрым взглядом окинул себя. – Говорю же, одежда… не знаю, откуда такая взялась. А меч мой, но я его с собой не брал, дома он остался.
– А что было перед тем, как ты оказался тут? Помнишь? – Велька пытливо заглянула ему в лицо.
– Беспокоился. С тобой хотел быть. Да и… как тебя сюда занесло-то?
– Иринея, княжича кариярского, выручать. Он под заклятье попал, в Яви науз, в который вплетено заклятье то, развязать нельзя. А здесь, может, и сумеем. Вся сильная ворожба, что у нас, в Яви, творится, здесь свое отражение имеет, но отражение это не такое, как настоящее, ну как сказать…
– Я понимаю, понимаю, – он кивнул, – не дитя же малое. Выручать, говоришь, княжича? Так пойдем. А почему ты-то?..
– А потому что другой волхвы, чтобы сюда пойти, среди нас нет, – пояснила княженка, и Венко кивнул, сразу соглашаясь, – а может, и в тебе кровь волхвовская есть? – предположила она. – Что-то странно больно, как ты от одних мыслей обо мне тут оказался!
Велька отодвинулась немного, оглядела парня. Хоть уже немало дней как призналась она себе в том, что полюбила его, пусть и не на счастье, но она впервые теперь видела его при дневном свете. Да, вроде такой же он, как был, но и немного другой – а в чем другой, она сразу не могла бы сказать. Губы те же, ямочки на щеках, на одной – немного глубже, а в глазах серь грозовая небесная с зеленью речной перемешалась. Пояс его… такой пояс, трехполосный, кожаный, с золочеными бляхами, был немного неуместен на купце и плохо вязался с поношенной уже, крашенной дубовой корой рубахой, какие чаще носили княжеские кмети. К поясу слева был привешен меч в кожаных с серебряным узорочьем ножнах, справа – нож под пару мечу. Хотя, конечно, купец купцу рознь, иные с полным правом могут носить и такие пояса, и такое оружие. Но…
Да вот же, как она сразу не поняла: среди темно-русых волос Венко, перехваченных по лбу плетеной кожаной тесьмой, слева у виска видна была плотно заплетенная косичка, а на ней бусина, узорная, серебряная, вид и размер которой кое о чем говорили. В прошлые разы, когда они встречались, не было косички и не было бусины.
И пояс его вон какой. На верхней кожаной полосе некоторые бляшки с Перуновым знаком – за победы в ритуальных схватках на Перунов день, и другие есть – уже за что-то иное, а маленькие бляшки на нижней полосе говорят о семье и месте Венко в ней.
Опять спросить бы: кто ты, Венко? И опять услышать неправду и уклончивые отговорки. Нет уж, хватит, обойдется она как-нибудь. Да и будет у них еще время говорить и спрашивать. Хотелось верить, что будет.
– Одежда не твоя, говоришь? – уточнила княженка и, не ожидая ответа, упрямо тряхнула головой. – Ладно, Венко. Пора нам, пойдем, если ты со мной, – и она бросила на землю Чарин клубок.
Клубок покатился сразу и быстро, меж деревьями, да по коряге, да на пенек прыгнул, оттуда с буерака на буерак, да через кусты, дороги не разбирая. Велька метнулась за клубком, Венко следом. Недалеко бы они, должно быть, так убежали, но вскоре клубок сжалился и покатился медленнее. Скоро они вышли на какую-то тропку, не сильно видную, но для ходьбы пригодную.
Не ждала Велька, что дорога будет длинной, все же она, повинуясь Чариному кудесу, должна была зайти в Навь не слишком далеко от своей цели – хотя кто знает! Они шли и шли, Венко не выпускал ее руку, поддерживал, когда перебирались через быстрый ручей или поваленный ствол. Шли быстро, едва успевая, клубок катился и катился и не уменьшался, и нить следом за ним не разматывалась, путь показывая, так что остановиться и передохнуть было нельзя.
Велька благодарила судьбу за своего попутчика – хотя бы просто идти, держась за его руку, было легче, не говоря о том, что само присутствие Венко рядом придавало сил. А кругом был тот же беспросветный лес, и так же кричали птицы среди ветвей, иногда попадались и звери – раз заяц выскочил из кустов прямо под ногами и быстро стрельнул куда-то в кусты, потом Велька разглядела у дерева острую лисью мордочку.
– Зверья тут немерено, а я, как дурень, в лесу да с мечом, – вздохнул Венко, когда клубок, тоже, видно, подуставший, остановился ненадолго на пеньке и дал возможность перевести дух, – лук бы мне или лучше рогатину.
– Никак ты здесь охотиться собрался? – удивилась Велька.
– Да нет. Думаю, не напал бы кто… – он тревожно оглядывался по сторонам.
Велька только вздохнула.
И снова покатился клубок, а им пришлось поторапливаться.
Некоторое время спустя парень вдруг остановился, крепко сжав Велькину руку:
– Слышишь?
Она прислушалась. Скулеж, тихий, жалобный, раздавался где-то рядом. Посмотреть бы, что там, но разве им можно останавливаться?
А Венко уже выдернул нож, бросил – и клубок запрыгал на месте, насаженный на железное острие. В несколько прыжков Венко оказался рядом и схватил шустрый клубок, сразу снял его с ножа, бросил на землю и ловко поймал – показал Вельке, что их провожатый готов катиться дальше.
– Я погляжу, что там, – сказал он, – а ты посиди. А то от усталости свалишься, и толку тогда от тебя?
– Я лучше тоже пойду, – возразила княженка, которой не хотелось и на минуту терять из виду Венко.
Звук тот, затихший было, раздался опять, и они легко нашли, что это было: волчица угодила в глубокую яму. Волчица была маленькой и худой,
