меня будет!
– Умолкни уже, рукавицы! – с досадой рявкнул Венко и швырнул в кота куском деревяшки, тот ловко отскочил и снова уселся как ни в чем не бывало.
– Она-а-а останется, а ты иди себе про-о-очь, мы друг другу не нра-а-авимся! Ищи себе другую хозя-я-яйку!
Венко глянул на животину так, словно ему не терпелось приступить к выделке рукавиц немедленно.
– Дай мне попробовать, – он протянул руки к Велькиной работе, – может, я быстрее смогу. Я сети умею вязать!
Девушка отдала ему пряжу, но скоро забрала обратно, и Венко не возражал – у него эти проклятые нитки не распутывались совсем…
У Вельки работа продвигалась, но как же медленно! Пока получился лишь маленький клубочек распутанной пряжи. Тут хоть бы до утра успеть, не то что до темноты!
– Такое бы да сжечь, а за это время втрое больше напрясть! – сказала Велька в сердцах, и…
Сердце ее сильно стукнуло в груди.
«Не всюду, придя в гости, хозяев дожидайся».
Они и не стали дожидаться. Нет тут, похоже, хозяев, ее вон в хозяйки сватают.
«Не сиди долго над пустой работой».
А она что делает? Не пустая ли это работа, которую к тому же и закончить некогда? Не нужна ведь никому эта шерсть! Может, чтобы освободить Иринея, достаточно ее просто сжечь?
Велька быстро встала, отряхнула ладони, потерла их, собирая силу, и бросила клубок огня в шерстяной колтун.
– Что ты делаешь? – так и подскочил Венко.
– Покончила с пустой работой! – объяснила Велька и, поскольку шерсть загоралась неохотно, добавила еще огонька
Скоро от заклятья действительно осталась лишь горстка пепла.
– Спра-а-авилась, – грустно подтвердил кот, – догада-а-алась, жа-а-алко! Ну ладно, будешь мимо проходить, так загля-я-ядывай! – Он повернулся к гостям хвостом, давая понять, что в дальнейших разговорах смысла не видит, и не спеша скрылся внутри клети на пне.
– Приберем-ка тут сор, все равно ничего толкового не осталось! – Велька, собрав в ладонях еще несколько огненных клубков, сожгла и ларь с негодной пряжей – исполненные заклятья горели ярко.
– Значит, выживет теперь Ириней? – уточнил Венко.
– Выживет, – уверенно сказала княженка.
Всякие сомнения ушли, теперь она точно знала, что дело сделано. Получилось. Потому что появилось то самое, давно знакомое уже ощущение света и тепла в душе, которое сопровождало всякую удавшуюся ведовскую работу. Да и кот подтвердил!
– Умница ты моя! – Венко притянул ее к себе, крепко поцеловал. А когда нехотя оторвался от Велькиных губ, вдруг добавил: – Вот недаром мне коты всегда не нравились!
– Пора нам обратно, – Велька засмеялась, так легко ей стало и хорошо.
– Пора, – согласился Венко, – а куда идти, знаешь?
– Не знаю, – она огляделась по сторонам в поисках путеводного клубочка, что привел их сюда, но тщетно, тот исчез, – но отсюда уходить надо…
Что уходить надо, она не сомневалась. Эта полянка, на которой не водятся мыши и кто знает, кто еще не водится, и птиц не слыхать, эта клеть, что весь свой век глядела дверями в потустороннее и только теперь любезно повернулась, впустила, дала взять, что надобно. И хозяйку нужно было не ждать…
Это она, клеть лесная, ждет свою хозяйку.
Другие ведуньи тоже сюда приходили, неужели все с работой справились, никому не пришлось остаться?..
Нет, уйти, уйти отсюда, и поскорее, пора уже.
– Пошли, люба, – Венко обнял ее одной рукой и, крепко прижимая к себе, повел по слабо видной меж деревьями тропинке.
То ли по ней шли они сюда, то ли не по ней – это Велька, которая выросла в веси посреди леса и дорожки помнить и находить умела, не могла бы сказать точно.
– Кудес надо слушать, – вспомнила она последний наказ Чары, – вот услышим и тогда дорогу найдем.
Не было слышно в лесу кудеса. Зато и от тишины той, что на полянке, они скоро ушли, снова звуки лесные кругом появились, лиса прошмыгнула, и белка рыжая спустилась по стволу и с любопытством их, незнакомцев, разглядывала.
Непуганая белка. А может, и не белка.
Между тем действительно темнело в лесу.
И чему удивляться, положено так, чтобы день сменялся ночью, но Велька, сюда попав, оказалась из темной явной ночи в светлом навном дне, оттого ей и казалось, что день тут длится вечно…
