Веренею ни в чем не клялась.
– Да не знаю ничего! – всплеснула та руками. – Велемил мой… он, видно, пошутил, а я не поняла!
То же услышала Велька и от Велемила с Горибором, когда те вскоре тоже явились с объяснениями.
– Ты не сомневайся, сестрица, – сказал Велемил, – честь наша порукой, что тебе обиды ни в чем не будет, можешь на нас во всем положиться. А что именно я сестре твоей сказал, так ведь, ей-ей, и не помню уже…
– Да кто же из нас помнить станет, Огнявушка, что девицам говорить приходилось, особенно если от волнения ума словно нет как нет? – шутливо поддержал Горибор. – А братцу Велемилу и подавно помалкивать лучше, такая у него невеста разумница. И красы такой я отродясь не видал, верно? – он весело и открыто улыбался Вельке. – Но тут уж кому что нравится!
Велемил недовольно покосился на брата, но промолчал.
– Да ничего, – сказала она, исподлобья оглядев обоих, – поняла я. Спасибо за добрые слова.
Волкобой лежал неподалеку, в кустах. Велька подошла, присела рядом, погладила пса между ушами, тот ткнулся мордой ей в колени.
– Ну, извини меня, Волкобоюшка, не сердись, – сказала Велька, обнимая его за шею, – соскучилась я по тебе. Ты мне лучший друг здесь, кто бы ты ни был.
И Волкобой горячим шершавым языком лизнул ее в щеку.
Помирились.
А приданое…
Перин для Вельки в обозе ехал целый семерик, и все огромные, из лучшего, отборного гусиного пуха. Еще бы, как же княжескую дочь без воза перин замуж отправлять? И шуб богатых тоже семерик, из соболя, горностая, седой лисы, куньих и беличьих по две, все шелком узорчатым крыты. А сколько у нее шапок на таких же дорогих мехах, Велька и не помнила толком. И сколько тканей драгоценных, и еще разного добра! Вот радость-то…
То, что городов и весей на пути не было, сказывалось и на их припасах. Негде было добыть молока и творога, свежего хлеба, без пирогов тоже приходилось обходиться. Конечно, пока хватало сухарей и крупы для каши, и солонины в бочонках, взятой на всякий случай, но сколько еды нужно, чтобы кормить почти две сотни человек? Выручала ежедневная охота и, если вставали на отдых у речки, рыбалка. Раньше охотой баловались в основном кариярские княжичи и некоторые из бояр, теперь же половина мужчин из обоза по полдня проводили в лесу и без дичи обычно не возвращались.
Оба воеводы теперь были настороже, и сами ездили, и опытных кметей посылали осматривать дорогу впереди и окрестный лес, искать что-то им одним ведомое. И не всех желающих отпускали на охоту, всегда оставляли при обозе не меньше сотни оружных.
– Тихо кругом, но места здесь нехорошие, – поделился он однажды с Воевной, так, что и другие женщины слышали, – кругом старые капища лесованской богини остались. Весей их, лесованских, нет уж давно, а капища стоят, и сильные то места, говорят, даже из нынешней Лесовани сюда ездят кланяться. Ну да, помогай нам боги, проедем, не первый раз, – он выразительно оглядел женщин и девок, – но вы уж, того… обереги не забывайте, и молитесь, и друг дружку из виду не выпускайте.
– Уж не сомневайся, батюшка, – закивала старшая боярыня, – а что нехорошего от тех капищ?
– Ну, как… – погладил воевода длинный ус, спускавшийся на его окладистую бороду, – богиня эта жертвы любит, да не такие, как у нас там… дома… Ей не быков и лошадей, ей девок молодых дарить надо, парней тоже можно, лучше чтоб таких, у которых еще борода не растет. Я таких нынче и на охоту не пускаю.
И верно, самые молодые из кметей оставались теперь при обозе.
– Такими, как я, стариками, она вроде брезгует. Злобная баба, богиня огневая, боятся ее сильно, – добавил Горыныч, и Велька вздрогнула, услышав, что за богиню им следует опасаться.
Огневой богине Таре бабка ее когда-то служила. А по имени воевода богиню не назвал, поостерегся, хотя это имя тоже ненастоящее, настоящее только самым посвященным известно. И в ней, Вельке, тоже есть огневая сила, та самая. Может, потому и стало ей так беспокойно, что здесь не просто дорога, а еще и старые владения той самой богини, а значит, места ее силы?
И боярыни разом тревожно посмотрели на Вельку.
– И что же, она сама себе жертв завлекает, богиня? – уточнила та, как за язык кто дернул.
– Не сама, – нахмурился воевода, – сказал я уже, что до сих пор ездят, кому надо, сюда ей кланяться. Они или с собой девок везут, или на дороге можно поймать. В Лесовани так считают, что поймать жертву на дороге можно и богиня это одобряет. Там, в некоторых местах, каждую новую луну богине девку дарят, так если только своих, то разве напасешься?..
Кто-то из женщин тихо охнул.
Дома, в Верилоге, на самом деле человека богам отдавали, только если большая беда пришла, такая, что прямо из ряда вон! А так понарошку, посвящали «жертвы» богам во время праздников, не убивая, и ничего, боги не гневались.
– Ну, значит, я предупредил, – внушительно закончил воевода, – глядите тут. А вечером у Велесовых столбов будем, тоже место сильное, там мы Велесу-батюшке поклонимся, меда бочонок да коня отдадим, попросим, чтобы заступился. Здесь леса глухие, его места исконные. Авось приструнит
