На экране шёл диалог между пилотом и наземной службой:
—
—
— Видишь, — сказала Карен, — он испытывает экспериментальный самолёт, который сейчас разобьётся. Он потеряет руку, обе ноги и глаз.
— Я знаю рестораны, в которых он не смог бы поужинать, — сказал я и сделал идеальную комическую паузу. — Там, чтобы расплатиться, руку и ногу отдать приходится[11].
Карен легко хлопнула меня по руке; на экране маленький экспериментальный аппарат отделился от крыла гигантского самолёта. Аппарат был похож на ванну — ничего удивительного, что он разбился.
— Однако, — продолжала она, — ему заменили потерянные конечности сверхпрочными протезами на атомной энергии, а вместо утраченного глаза вмонтировали камеру с двадцатикратным зумом и способную видеть в инфракрасном свете.
Диалог на экране продолжался:
Летающая ванна пронеслась через экран; картинка была очень зернистая.
— Это настоящая архивная съёмка, — объяснила Карен. — Эта катастрофа произошла в действительности.
На экране появилось нечто, по-видимому, призванное выглядеть как компьютерная графика — похоже, они сверлили дырку в затылке Остина, чтобы установить искусственный глаз — и скоро восстановленное человеческое тело уже перебирало ногами на беговом тренажёре. Я прочитал угловатые цифры на экране.
— Шестьдесят километров в час? — недоверчиво спросил я.
— Лучше! — ухмыльнулась Карен. — Шестьдесят
— А насекомые у него по лицу размазывались, как на ветровом стекле?
Карен рассмеялась.
— Нет, и волосы никогда не растрёпывались. У меня в спальне висел постер с ним, когда я была подростком. Он был просто великолепен!
— Я думал, у тебя висел Супермен и тот, как его — Том чегототам?
— Том Селлек. И они тоже. У меня в спальне вообще-то была не одна стена.
— То есть введение в твою культуру обещает быть чередой подростковых кумиров?
Карен усмехнулась.
— Не беспокойся. Я также любила смотреть «Ангелов Чарли» — в семнадцать у меня была причёска как у Фэрры Фосетт. Её я тебе покажу в следующий раз; тебе понравится. Это было первое в истории джигл-шоу.
— Джигл?
Она придвинулась ближе ко мне.
— Увидишь.
16
Ресторан американской кухни Верхнего Эдема был почти пуст: пожилая белая пара обедала у камина, как я понимаю, голографического, и ещё один чернокожий мужчина обедал в одиночестве. Чернокожий был коротко подстрижен. Он был немного похож на Уилла Смита, который в прошлом году получил Оскара за роль Вилли Ломана в новой версии «Смерти коммивояжёра». Ради этой роли Смиту пришлось избавиться от своего природного блеска в глазах, но этому похожему на Смита мужчине не было в том нужды, и даже когда он просто сидел за столом, его лицо сохраняло внимательное и настороженное выражение. Поддавшись внезапному порыву, я подошёл к его столику.
— Здравствуйте, — сказал я. — Не возражаете, если я составлю вам компанию?
Он улыбнулся.
— Если бы я хотел есть в одиночестве, то ел бы дома.
