трепетом прочла короткую молитву о здоровье сестры. Отцу я сказала, что потеряла браслет, и он посмотрел на меня разочарованно, но когда Пас тем же вечером выздоровела, я была вознаграждена.
– Ваше высочество? – В голосе Эммори слышалась тревога, и я поняла, почему, когда почувствовала, что лицо у меня мокрое. – С вами все в порядке?
– Просто вспомнила кое-что. – Я сжала его руку. – Дай мне минуту, пожалуйста.
Кивнув, он отошел к Джету, и оба они застыли двумя молчаливыми тенями у красноватых колонн в десятке шагов от меня.
Храм Ганеши во дворце был невелик и предназначался для семейных церемоний вроде этой. Мне он всегда нравился больше, чем гигантский храм на другом конце столицы, полный шума и суеты. Но даже здесь я, очевидно, не могла чувствовать себя в безопасности. В другой стороне храма нес вахту Кас, а вдоль дальней стены стояли телохранители из Команды-три.
Вновь опустившись на колени, я протянула руку и коснулась ноги бога. Я забыла, что цветы щекочут мне руку, когда вошла в контакт со статуей. По мне будто пробежал электрический разряд, и я закрыла глаза, уронив голову и прижав другую руку к сердцу.
– Отец мой, я плохо веровала, – шептала я на старом наречии, – мои путешествия увели меня слишком далеко от дома, и я боюсь, что забыла, как молиться. Но я не забыла, что ты сделал для Пас, и не забуду никогда. Я не знаю, смогу ли сделать это, но знаю, что больше некому… Отец мой, мне нужна помощь. Убери преграды с моего пути. Помоги спасти мою Империю и мой народ. – Я понимала, что такая серьезная просьба требует столь же великой жертвы, и глубоко вдохнула. – Мне нечего предложить тебе, кроме моей свободы. Помоги мне, и, клянусь, я буду исполнять свой долг столько, сколько ты потребуешь. Клянусь, что буду искренне веровать до конца дней моих.
Чересчур расплывчатая клятва, давать такую человеку было бы опасно, но для бога это вполне сошло бы за обещание вечной преданности.
Мое сердце раскрылось, когда я принесла себя в жертву своему народу – так же, как мои предки много тысяч лет назад, вызвавшиеся лететь в черные бездны космоса.
– Хейл, что ты делаешь? – пробормотала я, разматывая с запястья кожаную полоску и снимая серебряное кольцо, что подарила мне Пас, и укладывая их среди цветов.
Утерев слезы, я встала, в последний раз поклонилась богу и пошла к выходу из храма, преследуемая своими тенями.
Снаружи нас встретила Альба, и я ответила улыбкой на ее поклон. Мы были на полпути в мои покои, когда раздался писк входящего вызова.
– Эммори, это адмирал Хассан.
Я подняла руку и остановилась, чтобы ответить.
– Адмирал, – поздоровалась я, когда ее лицо появилось на ближайшей пустой стене, послужившей мне экраном.
– Ваше высочество, на линии еще Каспел, – сказала она.
Экран разделился пополам, в другой половине появилось хищное лицо главы службы безопасности. Подумав, я подключила к разговору Эммори.
– Плохие новости, ваше высочество.
Медленно ослабевавшие узлы у меня в животе снова затянулись.
– Что случилось?
– Я только что получил доклад от наших агентов на Канафи. Меньше десяти минут назад штурмовые отряды саксонцев напали на дворцы губернаторов на Большой и Малой. Губернатор Филлус мертв, губернатор Ашвари захвачена в плен. Наш сотрудник пытается освободить ее, но обещать ничего не могу.
– А верфи?
– Не тронуты, мэм. Приказ заблокировать их исходил из офиса губернатора Филлуса, и пока это все, что мне известно. Так что, с точки зрения саксонцев, все сорок семь кораблей на верфях – просто летающий хлам. Пока они не вытянут ключей из губернатора Ашвари. – Выражение лица Каспела было таким, что мне стало холодно. – А если она еще жива, мэм, они их так или иначе получат.
– Каспел, вытащите ее оттуда. – Я видела, что саксонские штурмовики делают с пленными, и будь я проклята, если оставлю кого-нибудь из моих людей в их руках. – Живую. Вы слышали?
– Ваше высочество, мы работаем над этим. Один из наших лучших агентов сейчас пытается туда проникнуть.
Я едва подавила рвавшееся наружу ругательство. Каспел знал свое дело, как и тот, кого он отправил спасать губернатора, и брань здесь ничем помочь не могла.
– Завтра Пратимас, Каспел. Они знают, что этот священный день значит для нас, как они могли…
– Вопрос не в том, ваше высочество, как они могли, а в том, что они сделали. Они знают, что сейчас мы уязвимы. Так всегда бывает, когда власть меняется. Я хотел ускорить коронацию и тем упрочить вашу власть. Эта задержка создает опасную неустойчивость, но…
– Что? Мне никто не говорил.
– Ваша императрица-мать не согласилась, и больше об этом не было сказано ни слова. – Каспел посмотрел в сторону. – Мы приземляемся. Я буду во дворце через пять минут, ваше высочество.
