количество проблем – и не только для того, в кого стреляли.
Тяжесть оружия в руке успокаивала.
– После этих новостей о матери ты стал заметно кровожаднее.
– Я всегда учитывал, что кто-то может попытаться убить вашу императрицу-мать, – ответил Эммори.
– Кто бы за этим ни стоял, тот факт, что он ухитрился добраться до нее, весьма тревожен, – с гримасой признал Зин. – Вен был прав, не доверяя никому.
– До него дошли кое-какие тревожные слухи, ваше высочество, – добавил Эммори, как раз когда я собралась задать вопрос. – О таких вещах, которые не понравятся ни одному телохранителю. Это обеспокоило его настолько, что он отправил Офу и Тефиз встретиться с нами.
– Кстати, насчет телохранителей. Биалу будем сообщать?
Эммори покачал головой:
– Я не могу ему не сообщить. Доктор Сатир будет настаивать, и даже если она…
– Эммори, он может быть замешан в заговоре. Иначе как бы удалось подсовывать ей наркотик?
Запустив пальцы в волосы, я зашипела от безысходности.
– Если доктор Сатир пропустила это при сканированиях, мог не заметить и Биал, – ответил Эммори. – Этот наркотик не обнаруживается при обычном тестировании, потому-то он так популярен. А провести специальную проверку на такое распространенное вещество редко кому приходит в голову.
– Поэтому они его и выбрали. Идеальный план. – Зин выругался, поморщился от толчка Эммори и извинился. – Положение с каждой минутой все хуже. Не нравится мне это.
– Как и мне, – сказала я.
– Согласен, – одновременно ответил Эммори.
Мы обменялись мрачными улыбками.
Простейший тест подтвердил мою правоту. Ужас на лице доктора Сатир сообщил мне ответ еще до того, как она открыла рот.
– Не понимаю, ваше высочество. Я…
– У вас не было причин подозревать именно это. Ни у одного из вас.
Биал покачал головой:
– Ваше высочество, вы очень добры, но это моя работа. Я должен был подумать… – Осекшись, он растер лицо ладонью. – И как давно это длится?
– Точно определить, когда она начала принимать его, невозможно. Нужно знать разовую дозу, чтобы предположить хотя бы примерно.
– А насколько велик ущерб? – спросила я.
Перевод: когда мать умрет?
Доктор Сатир побледнела:
– Ваше высочество, как вы сами отметили, эта дрожь есть признак деградации нервной системы. Кроме того, разрушаются почки и печень. А паранойя станет только хуже.
– А фариане?
Глупый вопрос – не стоило и заикаться. Последняя надежда убитой горем дочери…
– Вы же знаете, они не умеют это лечить, – ответил Эммори.
Он был прав: фариане – не волшебники. Их силы увеличивали способность тела к выздоровлению, ускоряли естественные процессы и более – ничего. Оживить мертвую ткань или мертвый нерв, или остановить распад сознания у матери фарианам было не по зубам.
Биал откашлялся:
– Ваше высочество, нам нужно убедить вашу мать отречься от трона как можно скорее. Мы не можем рисковать…
– Вы, – я развернулась к нему, и он отступил на шаг, – не будете ни в чем убеждать мою мать! Вы ее телохранитель. Стоит добавить: не справившийся со своей задачей. Моя мать – императрица Индраны, больна она или нет. Я поговорю с ней, и она сама примет решение об отречении. Я не собираюсь пугать ее, как ребенка. Это понятно?
Биал склонил голову:
– Да, мэм. Простите.
– Доктор Сатир, идемте со мной.
Махнув ей, я направилась к дверям в спальню матери.
– Вы наконец закончили меня обсуждать? – Сидя на широкой кровати на фоне горы лиловых подушек, мать выглядела точно привидение: волосы распущены, черные с серебром кудри ниспадают на плечи. – Дочь, у тебя такой вид, будто кто-то убил твою собаку.
– Если бы она у меня была, эти слова как раз подошли бы.
