Я – не объективный свидетель. И даю показания в свою защиту. Но сейчас, на закате своей жизни, могу, наконец, быть честным. У меня больше не осталось тайн.
Пистолет дернулся. По крайней мере, пуля вылетела, а потом…
Потов
Видел ли я сам (спрашивали меня люди) уничтожение Хронолита? Был ли свидетелем огненного коллапса Куана из Вайоминга? Видел ли яркий свет, чувствовал ли жару?
Нет. Но когда вновь открыл глаза, обломки Хронолита уже сыпались с неба, падали вокруг меня. Кусочки размером с гальку, ставшие чем-то совершенно обычным, оплавлялись в пламени собственного разрушения, превращаясь в синие стеклянные слезы.
Глава двадцать шестая
Из-за огромного выброса энергии, высвобожденной коллапсом Хронолита, ударная волна прокатилась далеко за пределами периметра – скорее ветер, чем жар, но и жаром крепко полыхнуло; скорее жар, чем свет, но и свет вспыхнул так ярко, что можно было ослепнуть.
С блочного сарая сорвало крышу, северная и западная стены рухнули. Меня отбросило в сторону, и я очнулся в нескольких ярдах от руин.
Какое-то время я был дезориентирован, не мог прийти в себя. Первая, о ком я подумал, была Сью, но ее нигде не было видно. Исчез и Адам Миллс вместе со своими байкерами и их мотоциклами, хотя позже я нашел в кустах брошенный «Даймлер» с треснувшим баком и одинокий шлем, потрепанную копию «Пятого Всадника».
Думаю ли я, что Сью сдалась куанистам после взрыва? Да, я так думаю. Ударная волна, скорее всего, не была смертельно опасна на открытом пространстве. Не сама волна, а обвалившиеся стены сарая стали причиной моей контузии и вывиха плеча. Сью находилась в дверном проеме, который устоял.
Я нашел Хитча и Рэя, они были наполовину завалены обломками и уже не дышали.
Несколько часов я потратил на то, чтобы откопать их, действуя единственной уцелевшей рукой, пока не стало понятно, что все мои усилия бесполезны и только выматывают. Тогда я отыскал несколько сухих пайков возле опрокинутого фургона и, давясь, поел, заставив себя хоть что-то оставить на потом.
Я проверил свой телефон, но услышал только гул помех; перекошенное сообщение «нет сигнала» плавало по экрану, словно в мутной волне прилива.
Солнце зашло. Небо окрасилось в цвет индиго, а затем потемнело. На западе, там, где раньше высился Хронолит, ярко полыхали кустарники.
Я развернулся и пошел в другую сторону.
Глава двадцать седьмая
Недавно я посетил два особенных места: Вайомингский кратер и Стартовую площадку в Бока-Ратон. Первое – озеро, оскверненное воспоминаниями, второе – ворота в бескрайнее море.
И я думал…
Но нет, я еще вернусь к этому.
К тому моменту, когда я вернулся в Миннеаполис, Эшли выписали из больницы.
Я и сам лежал в госпитале или, лучше сказать, в маленькой круглосуточной клинике скорой помощи в Пайн-Ридж. Проблуждав три дня по Вайомингским пустошам с травмой головы, я обгорел на солнце, изголодался и настолько ослаб, что не смог даже подняться по лестнице. Левую руку я нес в перевязи.
Эшли повезло меньше.
Конечно, она предупредила меня, но я оказался не готов к тому, что увижу, когда вернусь в квартиру и Эш окликнет меня из спальни.
Следы на ее теле – ожоги и ушибы – были спрятаны под белоснежным постельным бельем. Но я содрогнулся при виде ее лица.
Не хочу перечислять все ее раны. Я напоминал себе, что все заживет, что сойдут кровоподтеки, что разорванная кожа срастется по линии швов и в один прекрасный день она сможет полностью открыть глаза.
Она посмотрела на меня сквозь фиолетовые щелочки век.
– Все так плохо? – спросила она. Нескольких зубов не хватало.
– Эшли, мне так жаль.
Она поцеловала меня своими израненными губами, а я нежно приобнял ее еще не выздоровевшей рукой.
И тут она начала просить прощения. Она переживала, что я не прощу ее за то, что она в конце концов сломалась и выдала Адаму, где меня искать. Бог свидетель, мне самому хотелось просить прощения, что я подверг ее такому риску.
Но я нежно-нежно прижал палец к ее опухшим губам. Зачем усугублять упреками и без того тяжелую ситуацию? Мы выжили. Мы были вместе. Этого