высокотехнологичных штучек, которые Джимми просто не понимает. Он пытался, честное слово, он хотел, но с гитарой и коллекцией в сорок метрономов, разбросанных тут и там, он лучше разбирается в нотах, ритме и том, почему жизнь обыкновенно музыка, а не числа.
У Джимми есть девяносто восемь тысяч подписчиков на персональном канале в Интернете, и он общается с ними почти каждый день. От записи альбома до записи другого проходит достаточно времени, чтобы провести онлайн-квартирник или просто поиграть на хорошую аудиторию, не выходя из дома. Все говорят, что это успех, и даже Кара не ворчит, только иногда мрачно шутит про то, что ему двадцать семь, а ее угораздило связаться с музыкантом, и что она не будет его спасать, пользуясь своими обширными познаниями в физике, если он надумает присоединиться к тому самому клубу.
Кара хорошая. У нее медовые волосы, тяжелый подбородок и упрямство во взгляде. И если Джимми недостаточно доказательств существования Бога в виде нот и того, что иногда играет на Карином фоне (как ни странно, она большой фанат его музыки), то Кары ему хватает всегда.
– Эй, концерт в нашем захудалом жилище? Клянусь, оно развалится на части из-за твоих чертовых колебаний.
Джимми выглядывает наружу, и на секунду его заливает теплом.
– Известные физики решили почтить нас своим присутствием? А как же черви и кроты? Кто позаботится о них?
Кара задумчиво смотрит куда-то сквозь него, и Джимми спускается на землю. Они просто друзья и просто соседи, именно такую комбинацию Кара искала год назад, чтобы чудесный дом в маленьком университетском городе не пропал и не был сдан кому попало. Теперь Джимми местная суперзвезда, но лучше бы… а впрочем, к черту.
– Мы же хотели позвать их всех, – вяло машет рукой она. – Всех-всех. Ладно. Джимми, слушай, запомни одну вещь. Если что случится, 47 Ursae Majoris b.
– Росомаха, – увлеченно кивает головой Джимми. – И дракон.
Кара вдруг вскидывается, будто он ее послал подальше, а не дурака валяет в своем обычном стиле. Джимми сдувается окончательно:
– К твоим зверям добавилась медведица. Я предложил пару увлекательных альтернатив.
– Ну да, ну да, – включается в игру Кара. – Конечно. Год рождения и любимый персонаж. Джим, это даже не смешно. Ты бы почитал что-нибудь еще, кроме комиксов.
– Лось, – не может остановиться Джимми. – Ты упрямая, как лось, а у вас Полярную звезду называли Лосиной.
– Повторяй за мной, умник, сорок-семь-урсэ-майорис-би, – чеканит Кара по слогам, делая упор на «майорис», и Джимми роняет чашку.
Она разлетается мелкими осколками, но момент настолько странный, что Джимми неотрывно смотрит на Кару, не зная, что сказать.
– Станция «Арктика».
Джимми вдруг смаргивает с ресниц дикое, непонятное видение, воспоминание сна, которого никогда не было.
– Сорок семь Урсэ Майорис би, – вторит он, не понимая, что говорит. – Станция «Арктика». Малыш, там нет станций.
Она вдруг улыбается, и у него ведет сердце.
– Будут. Если я все делаю правильно, то станции там будут обязательно. Рядом с медведями, понимаешь, Арктика – древнегреческий, Урса – латынь. Мнемоническое упражнение для тупых.
Джимми кивает и случайно роняет чашку.
Еще через месяц Кара пропадает, как не бывало.
Джимми собирается на концерт, самый настоящий, самый-самый-самый важный в жизни. Он снял местный клуб, он распродал билеты, вышел в нормальную прибыль. Деньги роли не играют, ну разве только по-прежнему нужно платить за дом с Карой. Самое главное – живой концерт, анахронизм похлеще старых комиксов и коллекции метрономов. Подобные развлечения интересны только маленькой группке энтузиастов, но Джимми сам – хронический и застарелый.
Ему кажется, что он видит Кару в толпе, она танцует и поет, она веселая и не думает о своей проклятой физике. Правда, потом он ищет ее среди гостей, не может ухватить взглядом ни легкого платья, ни кожанки, ни светлых тяжелых ботинок. Домой возвращается за полночь, и там его ухватывают мрачные ребята, на поверку оказывающиеся коллегами Кары.
Дом пуст и темен, словно никогда не видел жизни, Майк и Джеро внимательно разглядывают записи Кары, планшет Кары, тяжело вздыхают – конечно, запаролен, и не могут сказать ничего толкового. Да, была, да, работала, да, просто исчезла. На камере наблюдения – глитч. А то, что исчезла где-то в половине двенадцатого утра, а концерт был вечером, разумеется, не значит ничего особенного.
Майк и Джеро уходят еще через два часа, и Джимми, дрожа, берет ее планшет, вводит пароль, просто по наитию, это dipper, медведица, кто бы говорил про любовь к поп-культуре пятнадцатилетней давности и смелым исследователям-авантюристам с родовым пятном в виде Большого Ковша на лбу.
В планшете нет ничего интересного, вернее, в нем столько всего, что Джимми не знает, где искать, а потом вводит в строке поиска свое имя и сразу напарывается на видеофайл.
– Джимми, эй! «Арктика» онлайн! – кричит она радостно, и Джимми моргает раз-два-три. – Помнишь про станцию? Я все правильно говорила, а ты, небось, не верил!
