Послышались голоса. Говорили явно на русском, но слов было не разобрать.
Тимофеев тихонько двинулся в обход и снова замер. Слева открылась большая поляна, плавно переходившая в низину, стелившуюся до самой реки. Поперек поляны рылся окоп – голые спины красноармейцев блестели, слышались натужные матерки, а лопаты так и мелькали, откидывая грунт.
Рядовые зарывались в землю, оборудуя огневую точку для пулемета. Чуть дальше громоздили вал, за которым пряталось орудие.
Никто не смотрел в его сторону, и Виктор осторожно, поглядывая на солдат, выбрался к самому берегу. Густой подлесок скрыл его от посторонних глаз, и Тимофеев быстро разделся.
Сперва он хотел переплыть Десну, но затем увидал разворошенную траву на том берегу – похоже, что это танки спускались и переходили реку. Стало быть, брод.
Аккуратно свернув одежду в тючок, повесив сапоги, «сидор» и автомат на плечи, Виктор осторожно, боязливо ступил в воду. Не сказать, что теплая, но терпеть можно.
Нащупывая дно босыми ногами, он пробрался через камыши и внимательно осмотрелся. На том берегу никого не было видно.
Следовало переходить реку немного наискосок, чтобы выйти к тростникам на противоположной стороне. А там почти к самому берегу подходила дубовая роща.
Лишь бы свои не заметили…
Виктор невесело усмехнулся. Уже не свои, дезертир.
Он зашагал, раздвигая тугую воду. В одном месте ухнул по пояс, аж дыхание сперло, но ничего, дальше снова обмелело, да и течение было слабое.
Шел Тимофеев с трудом, сбивая дыхание, приходилось напрягать ноги. Это было как во сне – изо всех сил напрягаешься, а почти не продвигаешь свою тушку. Так и здесь.
Слава богу, тростник рос на мелкой воде. Тяжело дыша, Виктор выбрался из воды и скрылся в камышах. Уже оттуда оглянулся – никого и ничего. Красноармейцев, перелопачивавших землю на позициях, видно не было, их скрывал ивняк.
Тут Тимофееву очень удачно подвернулся большой, окатанный валун. На него он и уселся – камень хранил тепло.
Омыв ноги, Виктор вытер их портянкой и поежился – ветерок остужал мокрое тело. Быстро обтеревшись, он натянул штаны и обулся. Оделся, подхватил свою кладь. Вперед.
Дубраву Тимофеев прошел быстро, немного пугаясь громкого шелеста жестких листьев, что лежали под ногами. Выйдя на опушку, Виктор огляделся.
Лесной массив виднелся неподалеку, одна перебежка, и ты на месте. А потом надо будет двигаться строго на запад, пока не покажется шоссе. И, уже ориентируясь по дороге, шагать к Рославлю. Не доходя, свернуть, перебегая трассу, и выйти где-то, не доходя Стодолища. Опять перебежать через шоссе, идти к берегу Стомети, а там все рядом, все близко… И домой…
Тимофеев нахмурился. Он лишь теперь понял, что придется где-то заночевать. Вообще, то, что он продвигается днем, является глупостью. С другой стороны, как идти по лесу ночью? На деревья натыкаясь? Так ведь не только лоб жалко, но и глаза…
И кто сказал, что ночью безопаснее? Да, увидеть идущего в темноте не просто, так ведь слышно же все очень хорошо будет. И услышишь ты окрик: «Хальт!»… И что тогда делать?
Бежать? А куда? Куда глаза глядят? А они ничего не видят! Не сова, чай…
Виктор вздохнул. Ладно, прорвемся…
Вздрогнув, он остановился. Уши уловили немецкую речь, и сердце заколотилось.
С трудом, заставляя себя, Тимофеев сдвинулся с места. Переходя от дерева к дереву, он разглядел далеко в стороне немецкие танки, выстроенные по линеечке.
Мелькнуло несколько фигур в серо-зеленой форме, донеслись громкие голоса, смех, а потом послышались пронзительные звуки губной гармошки. Вермахт развлекался.
С гулом поверху прошли «Юнкерсы», но Виктор не испугался, только глазами проводил – тут они не опасны, своих бомбить не будут. Своих…
Ему, можно сказать, повезло, что немцы не закапывались, не рыли траншеи сплошной линией. Тогда пришлось бы двигаться только ночью и ползком. А если на минное поле попадешь?
Нет, конечно, может и повезти – не разорвет твою тушку.
Или не повезет – «русская рулетка».
Под вечер он добрел до шоссе. Устал так, что гудевшие ноги едва мог переставлять. Хорошо еще, луна вышла и можно было хоть как-то определиться.
Когда впереди обозначился стог сена, Тимофеев очень обрадовался. Искать место для ночлега было сложно.
Он уже обошел стороной одну деревушку. Не попросишься же на постой? Верно? Согласится какая-нибудь старушонка пустить к себе солдата в красноармейской форме, а сама побежит к местному полицаю. Тот явится, ткнет тебя, сонного, стволом винтовки в пузо, скажет ласково: «Подъем,
