что сама меня повезла б, когда б было на кого лавку оставить. Вот я и…
– Сбежал.
– Ага! – Он лизнул петушка. – Утречком до вокзалу… а там в вагон… и опаньки.
И опаньки… точно, полные опаньки, куда ни глянь.
– Аполлон, – Евдокия потерла виски, потому как мигрень, отступившая было, явно вознамерилась вернуться, – а деньги у тебя откуда?
– Так у маменьки взял…
– И билет ты купил?
– Ага…
– Хорошо. Замечательно просто… Аполлон, а здесь ты как оказался? В купе.
– Ну… я подглядел, куда вы садитеся… и как поезд стал, то и пришел. Хотел раньше, но проводник пущать отказался. Вот.
Какой замечательный человек, этот проводник. Евдокия мысленно пожелала ему долгих лет и здоровья, а еще огорчилась, что недавняя остановка вынудила проводника покинуть свой пост…
Впрочем, из сказанного Аполлоном она уловила одно: билет у него имелся.
– Аполлон, – она сделала глубокий вдох, уже догадываясь, что выпроводить потенциального жениха будет не так-то просто, – ты должен уйти.
– Куда?
– К себе.
– Так… далеко… мы верст тридцать уже отъехали, – просветил Аполлон и, высунув розовый язык, лизнул безголового петушка.
– Я имею в виду: в тот вагон, в котором ты ехал. Понимаешь?
Он кивнул, но с места не сдвинулся. Напротив, поерзал и почти чистой рукой вцепился в диванчик.
– Не пойдешь?
…этого портфелем бить бесполезно.
– Не пойду.
– Почему? – ласково осведомилась Евдокия.
– Там душно… и жарко… и мухи летают.
– Словно духи… – всплыло в памяти не к месту.
– Не, просто мухи. Жужжат… а еще баба рядом едет, толстая и взопревшая, – продолжал перечислять Аполлон. На секунду он задумался, а после выдвинул очередной аргумент: – И коза.
– Взопревшая?
Евдокия чувствовала, что еще немного – и позорно завизжит. Или в обморок упадет, не голодный, но самый обыкновенный, нервический, который время от времени приключается с любой девицей.
– Почему взопревшая? – удивился Аполлон. И тут же признался: – Не знаю. Я козу не нюхал. Просто коза. Беленькая… она на меня смотрит.
– Любуется, должно быть.
Евдокия присела и сдавила голову руками. Спокойно. Вот появится проводник, и ему можно будет перепоручить это недоразумение… в конце концов, Аполлон взрослый уже… и что с ним случится?
Что угодно.
Обманут.
Ограбят.
А Евдокию потом совесть замучит… но не терпеть же его до самого Познаньска?
– А хочешь… – Аполлон протянул руку и погладил Евдокию по волосам. Ладонь его широкая была не особо чиста, и на волосах, кажется, остался карамельный сироп. – Хочешь, я тебе стихи почитаю?
– Про бабу?
– Про бабу… и про козу… ты не переживай, Евдокиюшка… вот доберемся мы до Познаньска…
…к следующему вечеру, когда Евдокия окончательно свихнется.
– …и найдем тебе жениха хорошего… доброго… а мне жену.
– Тоже добрую?
– Ага… она мне собаку завести разрешит.
– А может, ты домой вернешься? – робко предложила Евдокия. – Без жены. И просто собаку заведешь?
Аполлон вздохнул. По всему выходило, что жениться ему не так уж сильно хотелось.
– Не, – ответил он, подпирая щеку пудовым кулаком, – не выйдет. Мама сказала, что сначала надо жену завести, а потом уже собаку.
