Скрипели рессоры, на камнях пролетку подбрасывало, и Аврелий Яковлевич крякал, шляпу придерживал рукой, а тросточка бухалась об пол. Ведьмак мурлыкал под нос препошлейшую песенку, да на Себастьяна искоса поглядывал; и от этого взгляда становилось совсем уж не по себе…
– Ты, Себастьянушка, – произнес он, когда пролетка остановилась, – вперед особо не суйся, побереги себя… колдовки – они такие… никогда-то загодя не узнаешь, чего от них ждать.
– Так ведь…
…случалось Себастьяну по подобным вызовам ездить.
Запретная ворожба.
Привороты.
Жертвоприношения.
Штатный ведьмак свидетелем. Понятые. Обыск. И нудноватая, но подробная опись, составить которую надлежит в двух экземплярах. Описью займется младший актор, а то и вовсе писарь, вызванный из ближайшего околотка, но присутствовать придется.
И слушать причитания соседей, которые, естественно, подозревали, что искомая панна – ведьма, но вот чтобы так, натуральная… Жалобы их записывать, в большинстве своем пустого свойства, поскольку ни одна самая дурная колдовка не станет пакостить там, где живет. Но не объяснять же, что полицейское управление не будет разбираться с куриным переполохом, скисшим на третий день молоком и иными обыденными вещами…
…иное дело – кости животных или, не приведи Вотан, человеческие, с отметинами запретной ворожбы, склянки с неустановленным содержимым, птичьи перья и мышиные хвосты, а такоже иная мерзость, за которой Себастьяну придется следить, дабы оная мерзость была надлежащим способом упакована. Ежели и книги найдутся, то и вовсе все затянется…
…экспертиза.
…заключение… а средь гримуаров попадаются иные, крайне пакостного свойства, способные одарить скрытым проклятием… но эти Себастьян чуял, как чуял и прочие опасные вещи.
При всем том сами колдовки, коих Себастьян перевидал не одну дюжину, оказывались женщинами обыкновенными, случались и старые и молодые, красивые и столь отвратительные, что от одного взгляда на них к горлу тошнота подкатывала. Одни до последнего клялись, что невиновные… другие молчали… третьи норовили сбежать… была и такая, что швырнула в лицо Себастьяну горсть зачарованных игл.
Но ничего, живой.
– Не волнуйтесь, Аврелий Яковлевич, – ответил ненаследный князь. – Чай, не первый год на службе…
Ведьмак хмыкнул, видать, не внушал ему Себастьянов опыт доверия.
Глава 7,
в коей имеет место колдовство запрещенное, разрешенное и нетрадиционное
Если вас могут понять неправильно, вас непременно поймут неправильно. Даже если вас нельзя понять неправильно, вас все равно…
Колдовка снимала квартиру в весьма приличном доходном доме, управляющий которого визиту полиции не обрадовался. Он пытался говорить о правах жильцов и недопустимости вмешательства органов государственных в частную их жизнь, но, уловив пристальный и недобрый взгляд Аврелия Яковлевича, смутился и замолчал.
– Что ж вы, милейший, – Аврелий Яковлевич возложил ладонь на худенькое плечико управляющего, – всякий подозрительный элемент у себя поселяете?
Тот лишь моргнул.
И смутился еще больше, покраснел густо, кончик же носа задергался, точно дорогая кельнская вода, которой щедро облился Аврелий Яковлевич в попытке перебить характерный кладбищенский смрад, доставляла оному носу невыразимые мучения.
– Эт-то вы о ком? – шепотом осведомился пан Суржик.
– О жиличке из осемнадцатой квартиры…
Под окнами дежурила троица акторов, призванная пресечь побег, поскольку в практике Себастьяна случались колдовки сильные, верткие, не брезгующие пользоваться пожарными лестницами. А настроения для бега не было.
Настроения вообще не было.
Крылья зудели под кожей.
Сама кожа шелушилась.
Чесались даже глаза, но стоило потянуться к ним, как тросточка Аврелия Яковлевича шлепнула по руке.
– Не шали, – строго велел штатный ведьмак.
– А может… – Себастьян посмотрел на нежданного напарника с надеждой, – вы того…