раскрашенных баб. Здесь все с притязаниями. Перед всеми нужно из себя что-то корчить. Все тут из кожи вон лезут, чтобы обратить на себя внимание, перехватить кусок славы или пожрать за чужой счет. И все только самими собой озабочены. Не смотрите так, я знаю, что говорю. Россия для них просто декорация. Даже сейчас — Россия погибает, а они кривляются и скачут. Демонов каких-то призывают… Фениксов… И все радуются, радуются… Чему?
Есенин немного помолчал, затем стряхнул с папиросы пепел и сказал:
— Знаете, что самое скверное? Что я прижился, принял правила игры. Значит, я такой же, как они. Но ведь я поэт! Как такое может быть, а?
— А вы попробуйте быть другим, — предложил Алеша.
Есенин покачал головой.
— Не примут. А не примут — ни книжки не дождешься, ни доброго слова. Будешь, как сыч, под свечкой по ночам корпеть, а потом стишки свои коровам да птичкам читать. А к вечеру в печку их сунешь, потому что все бесполезно. Я этого дерьма нахлебался досыта. Нет, уж лучше суета, уж лучше игра. Здесь, по крайней мере, весело. — Есенин вздохнул. — Если бы еще с души не воротило от этого балагана…
— Беспросветная какая-то у вас философия, — задумчиво сказал Алеша. — С такой философией только головой в петлю.
— Ну уж нет, не дождетесь, — весело произнес Есенин. — Пусть пошляки и графоманы вешаются, а поэту не пристало.
— Тогда сопьетесь, — сказал Алеша.
— Это вряд ли, — снова возразил Есенин. — Я сочиняю стихи. Мне без этого и жизнь не жизнь, а из пьяного какой же сочинитель? Писать стихи лучше всего трезвым.
— А в балаган ходить — пьяным, — сказал Алеша.
Есенин хотел что-то возразить, но тут в дверь постучали.
— Кого еще нелегкая принесла, — проворчал Есенин. Он перевел взгляд от двери на Алешу и сказал: — Ежели что, вы — мой брат из деревни. Поняли?
Алеша кивнул:
— Да.
Есенин подошел к двери и нарочно громко и развязно спросил:
— Кто там еще?
— Это я, — послышался из-за двери женский голос. — Зина.
Есенин откинул крюк с петли. Распахнул дверь.
— Зиночка! Как я рад вас видеть! Проходите, не стойте на пороге!
В комнату вошла стройная девушка в коричневом пальто. Посмотрела на Алешу, нахмурилась. Есенин запер дверь, повернулся и широким жестом указал на Алешу.
— Вот, Зина, познакомьтесь — это Алеша. Он бывший гимназист, а ныне бродяга, как и я.
Девушка кивнула Алеше, затем повернулась к Есенину и тихо произнесла:
— Он что, на всю ночь у вас останется?
Есенин склонился к ее уху и ответил что-то.
— Но ведь мы договаривались, — с тихим возмущением проговорила девушка. — Вы сами меня пригласили.
Есенин поскреб рукой в затылке, покосился на Алешу и ответил виновато-шутливым голосом:
— Ну видите, милая, я совсем об этом забыл. Поступил как полная свинья, согласен.
Алеша поставил стакан на стол и встал с кровати.
— Мне пора идти, — сказал он.
— Что? — оборотился к нему Есенин. — Что значит «идти»? Вы же мой гость!
— Я совсем забыл, мне нужно навестить сегодня одного человека, — сказал Алеша.
— Но на улице ночь!
— Я знаю. Но он ждет меня. Я должен попасть к нему еще сегодня.
Есенин вновь поскреб в затылке.
— Даже не знаю, что вам сказать…
Девушка легонько ткнула Есенина кулачком в бок.
— Ну если только вам действительно нужно идти… — пожал он плечами.
— Чрезвычайно нужно, — подтвердил Алеша.
— Ну хорошо. Только обещайте зайти ко мне на следующей неделе в гости. Обещаете?
— Да.
— В понедельник ко мне приедет один друг. Вам с ним интересно будет поговорить. Приходите обязательно!
