замечает моего отсутствия на планете.
– Кто тебя с утра обидел? – в шутку хмурится Азамат, приземляясь на диван напротив Алтоши. – Экдал – плохой капитан?
– По сравнению с тобой все плохие, – нехотя признается духовник. – Все, кто был в твоей команде, теперь жалуются и подумывают свалить из профессии. Или хотя бы свою команду создать… Некоторые свыклись. Ахамба, например, он ведь с разными капитанами летал, кто получше, кто похуже. А я только с тобой, и Экдал – даже близко не стоял. Не знаю, – вздыхает, – мне кажется, до сорока лет я не выдержу. Придется осесть где-нибудь, на Гарнете или тут в глуши…
Азамат хмурится уже всерьез.
– Ты говорил об этом с Ажгдийдимидином? Он ведь теперь твой наставник, я правильно понимаю?
– Вот именно, что
– Ты духовник, и очень хороший, – успокаивает его Азамат. – Старейшина, может быть, по-прежнему сердится на меня и на тебя это переносит, все же знают, что ты мой друг. Не злись на него, лучше взгляни на Кира, Ажгдийдимидин-то не станет с ним возиться…
– Ну давай взгляну, – соглашается Алтонгирел, как будто делает невероятное одолжение. – Чего, говоришь, он там возомнил? Знающие ему не угроза?
– У него есть основания так считать, – вступаюсь я. – Тот знающий у Дома Целителей не смог его связать, хотя Авьяса смог.
Алтонгирел щурится на меня.
Проходит некоторое время, прежде чем Кир высовывает нос из комнаты и, заметив Азамата, выходит целиком.
Алтоша смотрит на него так, как будто у парня выросли рога и щупальца.
– Нормально… – наконец выдавливает он в полной растерянности. Алтоша в растерянности – нечастое зрелище, и я очень жалею, что под рукой нет ничего с камерой.
– Что тебя смущает? – сдвигает брови Азамат.
– Я вообще-то в прошлом месяце научился повелевать, – отвечает Алтонгирел, рассматривая Кира с долей чего-то вроде опасливого уважения. – Конечно, до Ажгдийдимидина мне еще далеко, и орать приходится, и не любого могу заставить подчиняться, но этот твой парень как будто вообще ничего не чувствует.
– А я ничего и не чувствую, – заносчиво перебивает Кир. – Что знающие, что духовники, по мне – одна байда.
Алтонгирел щурится, намереваясь ответить пакостью на дерзость, но Азамат успевает первым:
– Кир, Алтонгирел – не просто духовник, он еще и мой друг. Будь добр, разговаривай с ним вежливо.
Его прохладный тон резко осаживает Кира, тот даже бормочет что-то, отдаленно напоминающее извинение.
У Алтонгирела любопытство все-таки пересиливает желание самоутвердиться, так что он расплетает ноги, воздвигается из кресла и подходит к Киру поближе.
Кир втягивает голову в плечи и напрягается, готовый в любой момент сдрызнуть отсюда.
– Не бойся, – начинает Азамат. – Он ничего плохого…
– Я не боюсь!!! – рявкает Кир и решительно скрещивает руки на груди.
Я по возможности незаметно пинаю Азамата босой ногой. Мог бы уже выучить, что этот ребенок больше всего на свете боится показать, что он боится.
Алтоша достает из-за пазухи диля свой жезл и помахивает им со всех сторон от Кира, нашептывая что-то себе под нос, потом переходит к тихому пению, чертя в воздухе знаки. Кир корчит рожи и всячески изображает, как ему скучно и безразлично происходящее.
Наконец Алтонгирел отступает, осматривая Кира, как на редкость неприятное и не поддающееся очевидному лечению вирусное заболевание.
– Ну что? – не выдерживает Азамат.
– Он окутан молитвой, – сообщает Алтонгирел. – Это не благословение богов, а именно человеческая молитва. Но очень сильная. Я мог бы сплести такую за несколько месяцев, выдерживая строгий моцог и имея в распоряжении определенные амулеты. Примерно дважды по столько усилий мне понадобится, чтобы распутать и снять с него эту молитву.
– Зачем? – удивляюсь я. – Ему что, от нее плохо?
Алтонгирел медленно оборачивается и меряет меня уничижительным взглядом.
– Я не сказал, что собираюсь это делать. Ему не плохо, ему очень даже хорошо. Пока его защищает эта молитва, даже Ажгдийдимидин вряд ли сможет им повелевать, не говоря уж обо всяких оборванцах.
Кир ухмыляется, и на лице у него написано: «Я же говорил!»
