каждое мое слово, – опять же эхо, потому как губы Марка плотно сжаты, а больше тут говорить некому: – Я оставлю вам свои новые главы! – говорю я в трубку, хотя совершенно очевидно и то, что они найдут конверт с рукописью раньше, чем просмотрят сообщения на автоответчике. Свободной рукой я приоткрываю заглушку над щелью почтового ящика и пытаюсь втиснуть туда свое подношение. Идет конверт туго… но только поначалу – потом он резко исчезает, словно его кто-то выдернул из моей руки.
Кто-то, притаившийся по ту сторону двери.
Мне померещилось, или что-то белесое мелькнуло там, за щелью? Конечно, заглянуть в комнату через нее надо было сразу же, но сегодня я почему- то только то и делаю, что торможу. Присев на корточки, я удостаиваюсь прекрасного вида на парочку дежурных офисных столов и статичный фрагмент неба за стеклом слухового окошка. Кипа каких-то неряшливых DVD-дисков высится на ближайшем столе, но ни одно название я не могу разобрать.
Когда я разогнулся, створка захлопнулась.
– Ты это слышал? – выдохнул я.
– Это же был ты, – озадаченно смотрит на меня Марк.
– Не ящик. Прислушайся.
Теперь уже сомнений нет – в коридоре кто-то смеется. Но здесь никого нет, не считая нас, и двери все как одна заперты. Я уже склонен приписать все своему умопомешательству, когда понимаю, что одна дверь – самая дальняя от лифта – хитренько приоткрыта. Хрюкающие смешки будто кто-то глушит рукой… но все равно, звук какой-то до одури знакомый.
– Кто здесь? – спрашиваю я не очень громко.
– Я посмотрю! – объявляет Марк и решительно шагает к двери.
– Может, лучше подожда…
Я просто теряю время и дыхание – а он уже толкает дверь и заглядывает внутрь.
– Ну, и что смешного? Мы с Саймоном хотим знать!
Его внезапно отбрасывает от проема. Дверь распахивается настежь, и какая-то молния смазанного тусклого цвета проносится по коридору в сторону лестницы. До моих ушей доносится топот, шлепки, как от клоунской обуви.
– Врешь, не уйдешь! – кричит Марк и стартует следом.
Судя по звукам, он сразу выскакивает на лестницу. Та буквально за углом. Но когда я сворачиваю, там еще больше дверей и тусклых лампочек, отмечающих столь же длинный коридор, лишь автоматически закрывается ближайшая дверь.
– Марк, подожди меня! – Я локтем открываю ее. – Марк!
На единственном видимом пролете лестницы его нет. Белые стены не дают рассмотреть, что там, внизу. Но, судя по топоту Марка, останавливаться он не собирается. Да и второй человек, более тяжелый, явно только набирает скорость.
– Не беги за ним, Марк! – кричу я и кидаюсь следом.
Я перестаю звать его, когда звуки погони внезапно стихают. Неужто они побежали в подвал? Хотя нет, есть же ковер на первом этаже. Точно, сейчас они там. Хотя вестибюль все такой же широкий, а потолки явно выше, чем на последнем, загнанном под самую крышу, этаже, я чувствую себя здесь таким же зажатым. Мое сердце оглушительно колотится в ушах, а легкие кажутся двумя воздушными шариками, готовыми лопнуть. Марка здесь нет, но я отчетливо слышал, как грохнула створка входной двери – значит, погоня продолжилась на улице. Я беру небольшую передышку – и слишком поздно распознаю средь тотального грохота, коим устлана изнутри моя черепушка, гудение лифта в шахте. Стальные створки почти беззвучно раздвигаются за моей спиной.
– Ну, и куда ты забрел, а? – спрашивает меня грузный верзила в просторной черной форме охранника. – И куда так спешишь сейчас?
Я тычу пальцем в сторону выхода и пытаюсь восстановить дыхание.
– Я… за ними… туда, в общем.
Но прежде чем я добираюсь до двери, он с совершенно неподобающей его комплекции грацией шмыгает вперед – и всей тушей заслоняет дверь.
– Нет, никуда ты теперь отсюда не выйдешь, – сообщает он мне с холодным триумфом.
46: Гниение
Не только мой ум, но и все мое существо, кажется, сжимается вокруг одной мысли
– Мне нужно найти моего сына! – говорю я. В этот раз, вопреки своей манере все уточнять, я не желаю тратить время и дыхание. – Ему всего семь лет!
