– С какими историями? – решился уточнить Сэнд.
– Не думаю, что это актуально для наших целей, – поспешила откреститься от инициативы я.
– А по-моему, как раз наоборот, – возразила эта зараза. – В Темном Оплоте госпожа Кенборт проявила дар талантливой рассказчицы. Истории в ее исполнении слушали как дети, так и взрослые. Я полагаю, что ее рассказы помогли бы сделать эхолинии более популярными.
Я одарила Райса тяжелым, выразительным взглядом, намекая на то, что некоторые могли бы и промолчать. Он, в свою очередь, посмотрел на меня не менее выразительно, уверенный в собственной правоте.
– А если люди узнают, что рассказчица – темная, это снизит степень их недоверия к темной масти, – подхватил, на мою голову, министр. – Мы убиваем сразу двух зайцев. Определенно, мне нравится такая идея.
– Зато мне не нравится, – пробурчала я, правда, совсем тихо. А громче сказала: – Если люди узнают, что рассказчица – темная, они попросту не станут слушать.
– А мы не будем говорить им сразу, – поддержал идею Райса помощник министра. – Пусть сначала послушают рассказы, получат удовольствие, привыкнут, что рассказы передаются, скажем, ежедневно или еженедельно в один и тот же час. А уж затем кто-нибудь из журналистов – или как будут называться работники эхолиний? – расскажет, например, вашу краткую биографию. Избирательно, конечно, – добавил он, видя, что я вовсе не пришла в восторг от этой идеи. – Еще лучше будет, если у рассказчицы возьмут интервью. Это возможно? – обратился он к Дайасу.
– В целом да, – с некоторым сомнением протянул тот. – Есть, правда, проблема: аппарат повторяет текст одним, фиксированным голосом. Мы делаем два варианта приемников: голос может быть мужским или женским. Но в данном случае это ничем не поможет. Слушатели не смогут разобрать, когда заканчивает говорить журналист, а начинает – гость.
– Не вижу в этом большой проблемы, – вмешался Ричард, по-прежнему сидя в своей расслабленной позе. – Можно ввести систему опознавания специально для эхолиний. К примеру, если в передаче принимает участие несколько человек, каждый называет свое имя, прежде чем высказаться. Или что-то в этом роде.
Я в полном смятении повернулась к Сэнду.
– Я полагаю, детали, касающиеся содержания эхопередач, можно будет обсудить на другом уровне, – пошел мне навстречу он. – И, разумеется, нам по меньшей мере понадобится согласие потенциальных ведущих. А теперь предлагаю перейти ко второй теме сегодняшнего обсуждения, значительно более сложной. А именно – к работе с населением Оплота.
– Это вообще реализуемо? – осведомился заместитель министра, склонив голову набок.
– Не знаю, – спокойно ответил Сэнд, выдержав испытующий взгляд. – Когда его величество поручил мне заняться вопросом масти, я был склонен считать задачу неразрешимой. Однако же кое-каких успехов мы, как видите, добились. Так что предлагаю принять как данность, что решить этот вопрос необходимо. Поэтому в первую очередь я бы хотел обратиться к леди Кенборт и господину Райсу как к людям, знакомым с обстановкой в Оплоте изнутри. Как вы считаете, что могло бы подвигнуть жителей Оплота на эмиграцию в Настрию?
Мы с Райсом переглянулись. Он заговорил первым.
– Да, в общем-то, единственное, что их останавливает, – это страх перед светлыми, – заметил он.
– Они опасаются светлой магии так же, как наше население – темной? – спросил, подавшись вперед, министр.
Мне такое предположение показалось смешным. Он что же, забыл собственную историю?
– Нет, они опасаются, что, стоит темным ступить за Грань Безопасности, как светлые перебьют их без всякой магии, – ответила я, стараясь быть сдержанной и не проявить собственного раздражения.
– Они всерьез этого ожидают? – удивился министр.
Я заметила, что второй политик покосился на коллегу со снисходительной усмешкой.
– Они привыкли слышать это со всех сторон, с самого детства, – мрачно объяснил Райс. – У них нет причин думать иначе. Это то, что пишут в газете – единственной на весь Оплот и контролируемой властью. Это то, что вещают политики. Которые притворяются лучшими друзьями, не жалеют для простых людей улыбок и дружески хлопают их по плечу. Правда, при этом палец о палец не ударят, чтобы сделать жизнь простых смертных хоть немного лучше. Но никто не вменяет им это в вину, поскольку все объясняется существованием страшных и ужасных светлых.
– Все-таки несколько странно, что практически все население страны всерьез полагает, будто здесь станут хватать и убивать каждого темноволосого, – продолжал стоять на своем министр.
– Вы знаете, – я все-таки не смогла сдержать свое раздражение, – у них, как ни странно, есть на это некоторые причины. Может быть, нам с господином Райсом стоит напомнить об обстоятельствах, при которых темные оказались запертыми в Кернской пустоши два столетия назад?
– Но прибывают же в Оплот настрийские темные, которые могут рассказать, что в наше время все изменилось, – не уступал министр.
Я лишь криво улыбнулась.
– Настрийские темные, эмигрирующие в Оплот, делают это не от хорошей жизни, – подсказал министру Сэнд. – У них нет причин рассказывать остальным, какая Настрия замечательная страна и как легко здесь живется обладателям черных волос. Давайте вернемся к сути вопроса. Итак, нам следует
