Максимум, что она себе позволяла время от времени, – это воровать яйца из птичьих гнезд.
Для обитателей замка охота, конечно же, была разрешена, даже просто развлечения ради, но на развлечение происходившее сейчас явно не походило. Стражники были суровы и сосредоточенны, офицер хмурился, видя, что собаки никак не могут взять след.
А потом Тамира увидела его. Человека, в образе которого и человеческого-то почти не осталось. В изодранных обносках, израненный, с телом, покрытым синяками и с кровоподтеками на лице. Он сидел, вернее, полулежал, укрывшись в зарослях молярника. Очень правильный выбор: этот кустарник имеет своеобразный резкий запах, перебивающий все прочие. Потому-то собаки и сбились со следа. Разглядеть спрятавшегося за ветками беглеца тоже было непросто. Тамире это удалось, наверное, лишь потому, что она очень хорошо знала лес и к тому же привыкла смотреть зорко, подмечая все детали. Это помогало как находить редкие травы, так и избегать встречи с опасным зверьем.
На миг взгляды Тамиры и беглеца встретились, и на его изможденном лице отразилось отчаяние. Девушка поспешно отвела взгляд.
– Здравствуйте, госпожа Тамира! – обратился к ней офицер, приподняв шляпу в знак приветствия.
– Добрый вечер, господин Тонсон! – вежливо откликнулась она. – А что это у вас случилось?
Офицер тут же помрачнел.
– Преступника ищем, – пояснил он, понизив голос, будто это могло помочь отряду остаться незамеченным после недавнего лая и ржания, потрясшего половину леса. – Очень опасного. Вы его не видели случайно? Мужчина двадцати семи лет, черноволосый, рост повыше среднего.
О росте прятавшегося в молярнике человека судить было трудно, но в том, что стража ищет именно его, сомневаться не приходилось.
Самым логичным было указать солдатам на беглеца, чтобы преступник, наверняка посаженный в тюрьму за дело, не разгуливал на свободе.
– Нет, не видела, – совершенно непоследовательно сказала Тамира. – Вы первые, кто встретился мне в лесу за весь день. Исключая зверей, конечно, – улыбнулась она.
– Жаль, – вздохнул офицер. Но тут же спохватился: – Хотя что я несу? Конечно, не жаль. Еще не хватало, чтобы с вами что-нибудь случилось из-за нашего недосмотра. Ох, чувствую, еще достанется нам всем от начальства по первое число. Вы уж, госпожа Тамира, будьте поосторожнее. Дверь как следует заприте и не гуляйте лучше по лесу ближайшие день-два. Я сейчас снаряжу кого-нибудь из ребят проводить вас до дома. Кто знает, где он сейчас ошивается?
Где преступник «ошивается», Тамира знала прекрасно, но вот в том, что он способен причинить кому-то вред, сомневалась сильно. А говоря точнее, была совершенно уверена, что не способен. Пусть она и травница, а не лекарь, но взгляд все равно наметанный. Мужчина был на последнем издыхании, он и в сознании-то, наверное, держался еле-еле, неимоверным усилием воли. Быть может, именно поэтому она и солгала офицеру, хотя обычно была абсолютно лояльна к властям Оплота и даже дружбу водила кое с кем из Замка.
– Спасибо, господин Тонсон, – ответила она. – А что, опасный преступник?
– Очень опасный, – серьезно сообщил офицер. – Но вы не тревожьтесь, никуда он от нас не денется. Поймаем в конечном итоге. Просто не ходите в одиночестве по лесу пару деньков.
– Хорошо, постараюсь, – кивнула Тамира, отлично понимая: даже если бы она не видела «опасного преступника» собственными глазами, все равно заставь нужда – пошла бы. Кушать что-то надо, а больные подолгу ждать целебные травы не могут.
Офицер выделил двоих охранников, и те проводили девушку до самого дома. Даже внутрь зашли, сперва спросив ее разрешения, и на всякий случай проверили, не прячется ли беглец в одной из комнат.
Стражники ушли. Поначалу через открытое окно еще доносились издалека то крики, то лай, то топот копыт. Потом все стихло.
Вскоре окончательно стемнело. В лесу ночь ощущается сильнее, чем в городе. Темнота здесь более обволакивающая, почти живая и проникает в каждый уголок, даже если ночь выдается звездной. Охоту наверняка прервали, отложив до утра.
Тамира занималась своими обычными делами. Возилась с травами, потом готовила ужин, но то и дело выглядывала в обрамленное простенькими занавесочками окно. Выбросить из головы беглого преступника никак не удавалось. Не потому, что Тамира боялась: в том, что он не сумеет сюда добраться, у девушки не было никаких сомнений. Но как-то не по-людски это – оставлять человека в таком состоянии одного в лесной глуши.
Еще какое-то время Тамира заставляла себя забыть о беглеце. Что бы там ни случилось, это не ее дело. Не сдала – и ладно. Да и то вполне могла бы, и кто бы решился вменить ей это в вину? Но, уже почти собравшись ложиться спать, девушка услышала волчий вой и поняла, что оставить все как есть не может. Вдруг парень еще жив? А если умер, все равно не дело оставлять его на съедение зверям. Надо хоть похоронить по-человечески.
Скрепя сердце и мысленно ругая себя на чем свет стоит (не иначе, слишком легко живется, раз сама себе по ночам приключения выдумывает!), девушка собралась и вышла из дома. Место она помнила хорошо, идти было близко. Бродить по лесу в ночное время ей не впервой, некоторые травы именно в такие часы и надо собирать. Слабого звездного света привыкшим глазам вполне хватало.
А вот и кусты молярника. Мужчина лежал почти так же, как запомнила Тамира, только голова его теперь покоилась на земле. Видимо, потерял сознание сразу после того, как миновала сиюминутная опасность. Тамира осторожно, чтобы не оцарапаться о ветки, подошла ближе. Приложила руку ко лбу. Жив. Лоб горячий. Дыхание тоже легко ощутить. Девушка со вздохом извлекла из сумки флакон с настойкой ферны. И, приподняв голову преступника, потихоньку влила ему в рот все содержимое.
