границу, сделали свое дело. Даже «Темный вестник» был вынужден написать об ожидающемся политическом событии несколько скупых слов. Жители Оплота ожидали визита с опаской и надеждой одновременно. Это был удар ниже пояса. Брайан Коллинз и Луис Пятый были вынуждены официально пригласить настрийцев в Замок Надежды. И воспользоваться расположенным в тайной комнате Ключом, позволявшим открыть Грань Безопасности для светловолосых визитеров.
Здоровье пациента по-прежнему оставляло желать лучшего. Царапины и гематомы заживали быстро, но он умудрился подхватить в казематах какую-то хворь, которая никак не желала отставать от ослабленного организма. Отсюда и жар, и периодические головные боли, и общее состояние бессилия. Когда Тамира сбивала температуру, Эдвин зачастую чувствовал себя вполне неплохо. Садился в постели, мог самостоятельно есть и пить, а также вести связный разговор. Но температура неизменно поднималась снова, а с ней приходило плохое самочувствие, сонливость и иногда даже бред. При этом беспрерывно держать больного на лекарствах было опасно.
Сама Тамира заразиться не боялась. Ее организм, хвала богам, был крепким, к тому же она регулярно принимала кое-какие травки в качестве профилактики. Нелишняя предосторожность для человека, который просто не может позволить себе не работать. Но так уж выходило, что Эдвин задерживался в ее доме на неопределенный срок.
Как бы ни относилась к этому факту Тамира, пациента он беспокоил. Поэтому однажды, после того как температура в очередной раз спала, Эдвин спросил:
– Скажи, ты когда-нибудь проходишь мимо заброшенной мельницы?
На «ты» они перешли довольно быстро. Как-то странно воспринималась церемонность в их ситуации.
– Бываю, – сказала Тамира, недоумевая, какое значение это может иметь.
– Сможешь оставить там записку?
– Записку?! Кому, зайцам?
– Не зайцам, – лаконично ответил Эдвин, усмехнувшись.
– А-а-а, – понимающе протянула девушка. – И что там будет написано, в этой записке? «Дорогие подельники! Это я, беглый преступник. Вы можете найти меня в Вехском лесу, в доме травницы по имени Тамира»? То-то стражники обрадуются, когда такое послание попадет к ним в руки! А мне так и вовсе большая радость.
– Ничего такого там не будет, – заверил Эдвин. – И записку стража не найдет. Но даже если они в силу невероятного стечения обстоятельств ее заполучат, ни о чем не догадаются. Вот.
И он протянул Тамире обрывок бумаги.
Тамира повертела бумажку в руках, затем недоверчиво покосилась на пациента, прикидывая, точно ли у того спал жар. На обрывке, в лучших традициях пятилетних мастеров, были нарисованы три кривые елки и несколько загогулин непонятного назначения.
– Может быть, тебе стоит бросить политику и заняться живописью? – предложила девушка. – Это ничего, что поначалу не получается. Зато учеба надолго тебя займет.
– Я понял твой тонкий намек, можешь не продолжать, – усмехнулся Эдвин. – Но у меня немного другие цели. По этой бумажке меня смогут найти свои, и никто, кроме них.
– Хочешь сказать, что здесь даны точные координаты?
Тамира скептически сдвинула брови.
– Точных нет. Только общее направление. Но этого будет достаточно.
Тамира молчала, всем своим видом давая понять, что не считает такой ответ исчерпывающим, и Эдвин продолжил:
– Один мой товарищ – он вроде телепата. Мысли, конечно, не передает и не читает, но найти меня на ментальном уровне сможет. Если будет знать в общих чертах, где искать.
– Ну, хорошо. И зачем конкретно ты хочешь, чтобы тебя нашли? Мне здесь, знаешь ли, собрание подпольщиков совершенно не нужно.
– Тебе и одного подпольщика слишком много, – сменив тон на предельно серьезный, ответил Эдвин. – Точнее, беглого преступника. Мое присутствие для тебя опасно, к тому же я – порядочная обуза. Раньше я думал, что день-другой – и смогу уйти сам. Но, похоже, пока мне это не под силу. Так что пусть мне лучше помогут.
– Да переживу я уж как-нибудь твое присутствие лишних несколько дней, – фыркнула Тамира. – Если смогу, передам твои художества, но это уж как получится. На рожон лезть не стану. А тебе даже полезно посидеть спокойно и подумать. Может, хоть дурь из головы повыветрится.
– Ты это о чем? – нахмурился Эдвин.
– О чем, о чем, – пробурчала Тамира, возвращаясь к печке и чайнику. – Как тебе вообще в голову взбрело, что нам надо дружить с теми, кто в свое время чуть не загнал нас всех в могилу?
– Знаешь что, вот только не надо учить меня жизни, – огрызнулся пациент.
– А ничего, – невозмутимо возразила травница. – Ты у меня дома живешь, я тебя лечу, так что немножко нравоучений потерпишь. От тебя не убудет. А
