Клубы пыли в углах и толстый слой ее же на очаровательной этажерке. Вместо статуэток, которые бы с этажеркой гармонировали, на полочках валялись ключи, отвертки и розовые бантики…
Чай пах сеном. Возможно, им и был, поскольку вкус соответствовал запаху. Над бутербродами печально кружила муха, не решаясь, впрочем, покуситься на них.
— Возможно, — я сделала глубокий вдох, — это будет нагло с моей стороны, но…
…эти двое по первому впечатлению неплохие ребята.
Подобрали.
Чаем напоили. Накормили в меру возможностей… и вообще везут вот. Только ехать мне совершенно некуда. И не факт, что в городке, куда мы прибудем к завтрашнему утру, меня встретят столь же ласково. Нет уж, знакомое зло лучше незнакомого.
А с бардаком я управлюсь.
Имеется опыт.
— …вы не хотели бы нанять домоправительницу? — завершила я фразу и скромно потупилась, надеясь, что поймут они верно. В конце концов, в ближайшем окружении не было никого, кто бы претендовал на сие чудесное место.
— А… — Альвин дернул ухом, для разнообразия левым.
И котелок снял.
— Готовлю я неплохо. Стирать умею. Иглу в руках тоже держать доводилось. — Я старалась говорить спокойно. — Естественно, никаких иных…
…это слово я подчеркнула, и подгорец очаровательно зарделся.
— …услуг я не оказываю.
Альвин дернул правым ухом.
И уставился на подгорца.
Подгорец — на потолок.
Посмотрела и я. Потолок был низким, что, впрочем, неудивительно. Удивительно вообще, как в эту колымагу столько всего влезло, изнутри она выглядела куда больше, чем снаружи.
— Ричард будет недоволен, — произнес Гренморт со вздохом и покосился в сторону ширмы. Надо полагать, за ней и находился тот самый Ричард, поборник бардака и любитель черствого хлеба.
— Будет, — согласился Тихон.
— Он и так постоянно недоволен. На паршивого не угодишь: то жарко, то не парко, то баня студена. А мы скоро язву заработаем… и вообще… не токмо пузище смышляет о пище, и тощий живот без еды не живет.
Изрекши сию мудрость, Грен вытащил из бороды бантик и предложил:
— Пять серебряных в месяц?
— Десять, — сказала я. — И полное содержание.
— Идет!
Позже, вспоминая этот момент, я бесконечно удивлялась своему запредельному везению.
Избежать смерти.
Очутиться на Элайне. И встретить не разбойников, которые здесь водились, хотя и не в большом числе, не умертвие — их было чуть больше, нежели разбойников, не хищника, нежить или жить с недобрыми намерениями, но именно тех людей, которым я была нужна.
И которые были нужны мне.
Шутка Богов?
Судьба?
Тогда я меньше всего об этом думала, но лишь радовалась, что обрела какие-никакие кров и защиту.
Ричарда разбудил запах.
И это был отнюдь не привычный запах старого кладбища, в котором мешались ароматы сырой земли, камня и лишайника, эти камни покрывающего. И не запах очередного провинциального городка. И даже не таверны, где запахи съестного перекрываются смрадом навоза и переполненных нужников. Нет, это был запах дома.
Воскресного дня и матушкиного жаркого, которое она готовила с тертым имбирем, кардамоном и горошинами черного перца.
Ее же пирогов, сытных и пышных.
Пироги зачинались с утра, и к обеду, когда все семейство выбиралось из кроватей — в воскресенье даже отец позволял себе отдыхать до полудня, они уже выбирались из печи на старый кухонный стол, где и остывали, прикрытые чистым полотенцем.
