И что на белой ее коже останется тонкая полоса шрама.
И в то же время он рад, что эта полоса, способная сказать многое знающему человеку, останется. Она — клеймо.
Вящее подтверждение его, Ричарда, права…
…уходить. Удержать память.
Это гончая.
Туман.
Туман был и в ту ночь… воскурения… кровь на алтарь поверх цветов, небрежно, будто и не кровь, но традиционное вино… снова песнь срывающимся голосом… пламя, которое взметнулось, принимая подношение… жрец…
…благословляю вас…
…надо было найти его, предавшего Богов и право…
…уже не невеста, но жена… и Ричард с трепетом касается кружевной накидки. Он помнит крахмальную жесткость ее, и то, как она не поддавалась, закрепленная надежности ради дюжиной булавок… и то, как он спешил, булавки выбирая.
И поднимал.
И замер, увидев вместо Орисс ту женщину… темное лицо, все еще красивое, пусть годы и не пощадили его законную супругу. Седые волосы. Черные глаза.
Морщины.
Благородные морщины, сетью мелких трещин на мраморе кожи. Удивление.
И бесконечное безоблачное счастье.
— Ты вернулся за мной, Морган…
Мир перевернулся… и упал.
Почти.
Глава 16
ЛЕДИ И МАВЗОЛЕЙ
Не стоило перечить Ричарду.
И уж тем более верить существу, которое, как оказалось, не было собакой, а было гулем… еще бы знать, что это подразумевало.
Если выживу — всенепременно спрошу.
Если…
Я сглотнула и немалым усилием воли отвела взгляд от твари, которая была до такой степени уродлива, что само это уродство казалось прекрасным.
Белая кость.
Серая с синевой плоть.
Черные сосуды.
Странная гармония линий, хотя сам по себе рисунок их безумен. Оживший монстр из снов Дали застыл в паре метров от меня и пялился… глаз на этой харе не было, но взгляд я ощущала. Внимательный такой. Назойливый даже…
Тварь не спешила.
Сидела.
Смотрела.
Улыбалась во всю свою зубастую пасть. И вот от этой улыбки мне становилось крепко не по себе.
Даже змеи, которые не думали обратно обращаться в камень, больше не пугали. То есть пугали, но куда меньше этого существа. А оно, мнилось, просто так не уйдет.
И Ричард…
Встал передо мной, герой несчастный, в клинок вцепился, хотя даже мне понятно: клинок этот твари, что медведю хлопушка. А он стоит… и пялится, пялится… и белый крупяной туман, весьма мерзопакостного вида, ноги Ричарда облепил. Ощущение, что трясина подымается…
— Ричард!
Не шелохнулся даже.
