– Ты ломаешь, – уточнил Франц.
– А ты – пытаешься сохранить.
Ответ прозвучал обескураживающе.
– Странно слышать эти слова из твоих уст, – растерянно протянул де Гир.
– Из моих уст звучит много разных слов, – усмехнулся Шарге. – И не всегда они понятны тем, кому я их говорю. И тебе – в том числе.
Несколько секунд великий магистр обдумывал услышанное, а затем прищурился, глядя на старика гораздо холоднее, чем несколько секунд назад.
– То есть ты все понимаешь, но продолжаешь гнуть свою линию и сознательно ломаешь Дом?
– Нет! – с неожиданной горячностью ответил Шарге.
– Тогда что ты делаешь?
– Пытаюсь поднять Чудь на новый уровень.
– Неужели?
– А что, по-твоему, делает Ярга?
– То есть ты ему служишь?
Старик осекся, вспомнил, кто перед ним, помолчал и спокойно продолжил:
– Мы говорим о Великом Доме Чудь. И двух других Великих Домах.
– Ты стал интернационалистом?
И старик решился. Ему надоело ходить вокруг да около, он плюнул на осторожность и ответил искренне:
– Нет, Франц, я стал прагматиком. На Земле слишком много семей и народов, и тут я говорю не только о Тайном Городе, но обо всех, вообще обо всех, включая челов. Мы разные, иногда – слишком разные. Между нами обиды и кровь, но у нас общий дом – Земля, запертый дом, из которого невозможно вырваться, а значит, есть только два пути. Либо однажды начнется война всех против всех, которая уничтожит наш благословенный мир. Либо мы построим единую империю, объединим ресурсы и вернемся на Большую дорогу.
– Какая чушь! – не сдержался великий магистр.
– А империя по определению не может быть мононациональной, – медленно и раздумчиво закончил Винсент. И после паузы поинтересовался: – Какая чушь?
– О какой империи ты говоришь?
– О единой империи, – менторским тоном объяснил Шарге. – Ты мыслишь слишком узко, Франц. Ты – высший иерарх Тайного Города, но мыслишь позорно узко для мага твоего уровня. Ты не стратег.
– Хочешь сказать, что Ярга продвигает идею планетарной империи?
– Ничего такого я не говорил, – вновь стал осторожным Винсент. – Но лично я не вижу в этой идее ничего плохого.
– Могу принести тебе другие книги, – усмехнулся де Гир. – О человской инквизиции, например, и о том, как справились они с прошлой попыткой обрушить их цивилизацию.
– Да, это проблема, – кивнул Шарге. – Но современные челы искренне считают магию выдумкой и разрушают религию, мешающую их кукловодам формировать тупое стадо, объединенное лишь жаждой удовольствий… А инквизиция, как ты наверняка помнишь, – это церковь. Если разрушить церковь, угроза как минимум ослабеет.
– Ты серьезно?
– Тайный Город забыл о том, что такое великие свершения, – высокомерно ответил старик. – Великие Дома так увлеклись выживанием, что превратились в крыс, боящихся лишний раз высунуть нос из темного угла. Тайный Город стал слабым. Но все можно изменить. Нужно изменить!
– Ярга планирует большую войну?
Несколько секунд Винсент пристально смотрел на Франца, после чего ответил кривой усмешкой:
– Хватит меня ловить, великий магистр, это недостойно твоего ранга.
Прозвучало обидно, однако Франц был так увлечен разговором, что решил не давать волю чувствам.
– Клянусь во время суда не использовать то, что ты сейчас скажешь, – громко произнес де Гир, глядя старику в глаза. – Мне интересно.
– Я тебе верю, – кивнул Шарге. – И потому отвечу: Ярга не планирует войну, он собирается построить империю, а учитывая его гений, вполне может обойтись без крови. Земля принадлежит Ярге по праву победителя Первой войны. Он немного задержался, но обязательно возьмет свое.
– Кто ему позволит?
А теперь усмешка старика показалась снисходительной.
– Иди в библиотеку, великий магистр, иди и почитай, какой была Первая война, – предложил Винсент. – А еще лучше – встреться с князем Темного Двора и упроси его рассказать правду о тех событиях. Он помнит… Он все помнит. И если он расскажет правду, ты поймешь, что полководец, разгромивший империю асуров, неспособен думать категориями: «Кто позволит?» Ярга придет и возьмет свое.
