Приученный. Натасканный.
Всё вдруг начало вставать на свои места.
Начиная со смоченного кровью ле Вефревеля платка и до странных, едва угадываемых компонентов в невообразимо сложном заклятье, сплетённом тремя чародейками, куда Алисанда ввела кое-что от себя. Ввела, да, видать, не рассчитала.
И демоны. Демоны, что явно предпочитали вампиров людям. Демоны, которых чарами заставляли пожирать других демонов, поменьше. Ручаюсь чем угодно, из них делали стражей, защитников, чтобы те обороняли бы упырей – но не от людей, от других демонов.
Всё, время пришло.
Потому что заклятье идёт вразнос, это уже не дыра в реальности, это уже ничто, сквозь которое пялится пустыми глазницами дочиста обглоданный череп Хаоса.
«Вот видишь, а ты не верил, – сказал голос козлоногого. – Мы всё равно одержим победу. Так или иначе, но одержим.
Поодиночке или любой из нас, взятый отдельно, – не имеет значения. Нас легионы. Нас творят постоянно, каждое мгновение. Ты мог спастись, маг. Но ты предпочёл глупую и бессмысленную гибель. Ты мог бы стать полезным для нас, Созидателей Пути. Те, кто нам служат, живут богато и очень долго. Мы щедры, ибо нам самим не нужны никакие драгоценности.
Но ты выбрал другое.
Что ж, нам всё равно.
Мы идём.
Пророчества Разрушения исполняются».
Вениамин зарычал от бешенства и ярости.
А вот и нет! Не дождётесь! Никогда!
Стеклянная банка разлетелась вдребезги, ударившись о камни. Поблескивая влажной кожей, распрямилось, повело суставами и конечностями жуткое существо, синюшное, всё перевитое жгутами жил и мускулов. В упор взглянули совсем недавно человеческие глаза.
Результат их с мэтром Бонавентурой визита в морг Цитадели.
Существо тянулось и распрямлялось очень недолго. Сразу два громадных нетопыря налетали на троицу чародеек, и защититься они никак не успевали. Лиловое облако меж тем опустилось еще немного, и Вениамин, замерев, с ужасом ожидал, что же случится, когда оно-таки опустится совсем.
Троих демонов меж тем медленно, но верно тянуло обратно к лиловому облаку, и, похоже, им это совсем не нравилось.
Гомункулус, некроконструкт, тварь, богомерзкое чудовище – творение Вениамина Скорре, называй, как хочешь – оттолкнулось вдруг неимоверно удлинившимися задними ногами и прыгнуло навстречу налетающим вампирам.
Развернулись, выдвинулись словно невесть откуда длинные костяные пики. С шипением рассекло воздух веерообразное костяное же лезвие.
Два упыря сами насадили себя на острия; существо мгновенно выдернуло их, ударило вновь – так быстро, что человеческий глаз вообще не заметил бы движения.
Одно движение – две головы срублены; из обрывков двух шей брызжет чёрная кровь.
Красная Упырица умудрялась удерживать и Гримменсхольма, и ле Вефревеля; вампиры сплелись в такой клубок, что невозможно было ничего различить.
Сколько хитрых планов, сколько потаённых намерений, сколько давно подготавливаемого прорывалось сейчас на поверхность! Сколько взаимных предательств, сколько ударов в спину, сколько продаж ни за понюшку табака!
И что? И зачем? И куда?..
Торжествующий шелест Хаоса. Или ещё чего-то, что хуже Хаоса.
Охотящиеся на вампиров демоны-исполины, которых, сковав магией, притравливают на других демонов, поменьше, каких и умели всегда вызывать упыри.
Хитрый план лорда Гримменсхольма.
Хитрый план Алой Леди.
Хитрый план её светлости Алисанды дю Варгас. Впрочем, у неё было множество планов, сменявших друг друга, перетекавших один в другой – пока всё не кончилось лиловой пробоиной в реальности и Пророчествами Разрушения.
Исполняющимися Пророчествами Разрушения.
Время остановилось.
Перед Вениамином вспыхнула картина – Чайкина гора, ласковые огоньки Грибной Кручи, и его собственная башня, тёмная и покинутая. Море, всё покрытое льдом, и катящееся прямо по льду с юга…
Яркая, красно-оранжевая полоса. Живой огонь, ползущий прямо по голому снегу, по застывшей воде – нет, не огонь, не пламя, миллиарды живых существ, красных демонов, огромных, средних, мелких и мельчайших.
