вблизи – совсем близко – вампи…
Он был. Там, за стеной.
Из глаз мастера потекли слёзы.
Действие снадобий очень коротко, от них потом неприятные последствия, но упустить упыря он уже не имел права.
Вот что-то стукнуло, брякнуло, скрипнуло за досками. Скрипнуло вновь, словно поворачиваясь на не слишком хорошо смазанных петлях.
Мастер напрягся. Ощущение близости упыря… пропадало.
Охотника как пружиной подбросило.
Секира. Самострелы. Бандольера с припасами. Пояс с подсумками.
Мастер оказался в коридоре. Дверь наверняка заперта, но…
Лезвие гномьей секиры всунулось меж косяком и дверью. Кррр-ак!
Готовый ко всему, мастер шагнул через порог. Самое верное в таких случаях – орать «ах ты тварь, ворюга, кошелек мой спёр!»
Комната пуста. Ни вещей, ничего. Мастер притворил за собой дверь – засов сиротливо болтался на единственном удержавшемся винте. Охотник подпёр створку стулом. Хороший стул, дубовый, крепкий.
Быстро! Где тут могут быть секреты? В полу? – нет, тут тоже внизу трактирная зала. Внешняя стена с окном? Тонка! Стена меж комнатами? – чепуха, там одни доски! Что остаётся?..
Оставалась несущая стена, поднимавшаяся с первого этажа на второй; вдоль неё вела наверх лестница. Стена солидная, каменная, толстая.
Вампиры умеют летать, но вот исчезать бесследно они не способны.
Мастер шагнул к стене. Камина здесь нет, верно, на ночь приносят угольную жаровню.
Стена как стена, чисто побелена, висит домотканый настенник. Мастер откинул его – нет, конечно же, ничего.
Заперто магией? Едва ли, у вампиров с ней не очень. Кинетические кристаллы не так трудно обнаружить, даже со столь скромным даром, как у него.
Старый охотник замер, зажмурился, изо всех сил втягивая ноздрями воздух. Действие эликсиров уже кончилось или почти кончилось, но всё-таки ему хватило – здесь! У окна! Слабый запах вампира исчезал; для верности мастер оглядел и потолок, но там всё было чисто.
Вампир ушёл в стену и предстояло теперь отыскать секретный замок.
В коридорчике послышались шаги, раздался голос трактирщика – кажется, он сунулся как раз в комнату мастера. И сразу же – взвизг, резкий, тревожный, режущий.
– Ах ты, гад!
Мастер взялся за секиру.
Удар в дверь. Тяжёлый удар, подпирающий стул дрогнул.
Охотник поднял левой рукой самострел. Долгая ночная погоня сказывалась, но не только усталостью – здешний корчмарь явно служит упырям, а следовательно – ему уже вынесен приговор.
– Зденак! Павуш! – завопил трактирщик за дверью. – Сюда, болваны, лентяи! – И сразу же, без перехода – Открывай, сволочуга, хуже будет! На куски порежем, жилы вытянем, не знаешь, мразота, с кем связался!
Мастер улыбнулся. Он знал эти крики, в которых ненависть смешивалась со смертельным ужасом.
Самострел отправился обратно в кожаную петлю на бедро. Мастер поудобнее перехватил секиру обеими руками и резким пинком ноги вышиб подпиравший двери стул.
Оказалось, что их там не трое, а четверо. К Зденаку и Павушу – двум громилам косая сажень в плечах, с увесистым дубьём – присоединился третий, невысокий, худой, с костистым злым лицом, и натягивал небольшой лук. Четвёртым был сам трактирщик, успевший где-то разжиться настоящей совнёй, разве что с укороченным древком.
– А, попался, сука рваная! – завопил корчмарь из-за спин подручных. – Хватай его, робята!
«Робята» сунулись через порог. Они не были тупыми увальнями, в маленьких глазках, кроме злобы, читалась немалая сноровка в подобных делах. На мастера они кинулись разом, с двух сторон, размахивая перед собой дубинами.
Когда драться приходится с существами быстрее, сильнее, злобнее тебя в десять раз, поневоле чему-то научишься, коль хочешь остаться в живых.
Обычно мастер шёл в бой с холодной головой, но сейчас внутри всё словно пылало.
Упыри свили гнездо здесь, в Цитадели. У них тут прислужники – не бедные запуганные поселяне в глухих деревеньках пустоземья, а вполне себе зажиточные кабатчики, у которых был выбор. И они выбрали неправильно.
Секира свистнула, крюк на обухе с хрустом впился в дерево дубинки, рывок, и один из громил не удержался на ногах – пролетел мимо мастера, с грохотом врезался в спинку кровати, размолов её в щепки. Второй противник оказался проворнее, мастер едва успел подставить топорище, но торец дубины
