— Знаете, у нас тут хватает тех, по ком пуля плачет, — заметил возница. — Одного точно надо бы порешить.
— Серьезно? — стараясь не выдать любопытства, спросил Холидей.
— Я так думаю, — слегка неуверенно добавил возница. — Ходит слух, будто этот тип убил человек двадцать, если не тридцать. Еще говорят, что он паренек милый, вежливый и даже не глупый.
— Это вы о ком?
— О Билли Бонни. Всего пару месяцев назад он бежал из тюрьмы, застрелил при этом не то восемь, не то девять помощников шерифа. А то и двенадцать.
— Не припомню слухов о головорезе по фамилии Бонни, — признался Холидей в надежде, что возница раскроет детали.
— Тогда, может, слышали о малыше Билли Киде?
— Только о нем повсюду и слышу.
— Ума не приложу, как он позволяет звать себя малышом? — вслух подумал возница.
— Как по мне, он выбрал такую профессию, что состариться не успеет, — сказал Холидей. — Можете еще что-нибудь рассказать о малыше Киде?
— Говорят, у него подружка мексиканка, — ответил возница, — и он левша. Последнее, правда, не проверишь — те, кто видит Кида в действии, долго не живут.
— Логично.
На станцию тем временем въехала телега, с которой слезла женщина лет за пятьдесят. Она заплатила извозчику, подошла к дилижансу и, показав билет, забралась в салон.
— Ну, думаю, пора трогать, — сказал возница. — Ее-то мы и ждали. Прошу на борт, Док.
Холидей забрался в салон и сел напротив дамы.
— Меня зовут Шарлотта Брэнсон, — представилась она, протягивая руку в перчатке.
— Джон Холидей, к вашим услугам, мэм.
— Я слышала, — нахмурившись, сказала дама, — как возница обратился к вам «Док».
— Так и есть, мэм, я дантист.
— Вы Док Холидей, верно?
— Да, так меня называют, мэм, — ответил Холидей, касаясь полей шляпы.
— Хочу сразу вас уведомить: я вас ни капельки не боюсь, — заявила Шарлотта Брэнсон.
— Вы меня пугаете, мэм.
Дама хихикнула.
— Я просто уверена, что мы с вами замечательно поладим, Док… можно, я вас буду так называть?
— Почему бы и нет? — пожал плечами Холидей.
— Ну, как мы скоротаем время, Док? — продолжила Шарлотта Брэнсон. — У вас при себе имеется колода карт или вы станете потчевать меня байками о перестрелке в корале «О-Кей»?
— Как насчет канасты, мисс Брэнсон? — предложил Холидей.
— Я миссис Брэнсон, но вы зовите меня Шарлотта.
— Быть посему, Шарлотта. Так как насчет легкой партии в канасту?
— А как насчет сыграть в блэкджек, по доллару за кон? — перебила его предложение Шарлотта.
Холидей не сдержал улыбки.
— Вы правы, Шарлотта, мы с вами замечательно поладим, — помолчав, он решил добавить: — Да, и когда в следующий раз услышите байки о перестрелке, скажите сплетнику, что она состоялась не в корале, а в переулке близ него. Если спросят, кто вам это сказал, прямо отвечайте: Док Холидей.
— Всенепременно, — пообещала Шарлотта. — Кстати, Айк Клэнтон и правда был такой урод, каким его расписывают?
— О, Айк был куда страшнее, — ответил Холидей и, положив себе на колени чемодан, начал сдавать карты.
Они играли и рассказывали друг другу истории, пока часа через три дилижанс не въехал на очередную станцию. К тому времени Холидей разбогател на семь долларов.
— Ну что ж, по-моему, я держалась не так уж и плохо, — подвела итог Шарлотта.
— В Тумстоуне, да и не только, поговаривают, будто бандит по имени Джонни С Одной Двойкой — лучший картежник на всем Западе, — Холидей улыбнулся. — Однако даже с ним приходилось не так туго.
— Я польщена, — просияла Шарлотта. — Обеднела на семь долларов, но польщена.
— Позвольте потратить часть выигрыша на то, чтобы угостить вас выпивкой, — предложил Холидей.
