— Ну, вы готовы сказать, куда мы направляемся? — спросил он, когда они проехали мили три.
— На ранчо Джоша Брэди, — ответила Шарлотта. — Судя по добытым мною сведениям, он промышлял конокрадством с самого переезда в округ Линкольн.
— Конокрадством? — нахмурился Холидей. — Мне казалось, Кид промышляет угоном скота.
— Что в лоб, что по лбу, — отмахнулась Шарлотта. — Не понимаю, как он еще банки грабить не начал.
— Если Кид угонит скотину с мексиканского ранчо, — улыбнулся Холидей, — за ним погонится не так уж и много людей. Тут у Кида найдутся подельники, которые помогут убить обворованных скотоводов или прогнать их назад, за границу. Если же он ограбит банк Линкольна — или еще какой другой, — по его душу придут все горожане и скорее всего владельцы большинства окрестных ферм. Даже Киду с такой оравой не справиться.
— Об этом я не подумала, — призналась Шарлотта. — Теперь многое понятно.
— Если собираетесь и дальше охотиться на бандитов, учитесь думать как они, — посоветовал Холидей.
— А как вы этому научились? — спросила Шарлотта.
— Не верьте всему, что пишут в бульварных романах, — ответил Холидей. — Меня никогда ни за что не судили, и я даже некоторое время ходил в помощниках маршала.
— Кейт Элдер как-то раз вытащила вас из тюрьмы, разве нет?
— Было дело.
— Как вы это объясните?
— Меня арестовали и готовились судить. — Холидей улыбнулся. — Как вы уже, наверное, сообразили, процесса не состоялось, вот меня и не судили ни за что.
— По-моему, — расхохоталась Шарлотта, — вы слегка приукрашиваете.
— Может быть, — пожал плечами Док.
— В учебниках истории могут изложить иной взгляд на те события.
— Ни мои, ни ваши подвиги не угодят на страницы учебников, — возразил Холидей. — Мы с вами — обломки кораблекрушения на волнах истории фронтира.
— Кого же тогда, по-вашему, запомнят? — поинтересовалась Шарлотта.
— По эту сторону Миссисипи? Для начала губернатора.
— Лью Уоллеса? — удивленно спросила Шарлотта. — Что он такого сделал? Ну, подкупил Кида во время процесса: даровал свободу в обмен на показания против других преступников.
— Пару лет назад мистер Уоллес написал роман под названием «Бен-Гур». Эта книга переживет всех нас. Перед поездкой на юг я познакомился с одним англичанином, этаким денди, по имени Оскар Уайльд. Замечательный писатель… хотя он, пожалуй, не в счет, потому что в Америке только проездом, совершает турне. Есть еще Джон Клам, написавший кучу обычных и передовых статей — чертовски хороших! — для «Тумстоун эпитаф».
— Надо же, Джон Генри Холидей! — улыбнулась Шарлотта. — Оказывается, вы скрытый элитист!
— Я умирающий человек с револьвером, — ответил он. — То есть могу позволить себе роскошь говорить откровенно.
— Мне не нравятся подобные ваши речи.
— Не хотел вас обидеть, — сказал Холидей. — Мы ведь празднуем рождение как чудо, забывая при этом, что смерть — продолжение все того же процесса. В ней нет ничего особенного.
— Сами-то в это верите?
— А вы — нет?
— Я — нет.
— Любопытно, — произнес Холидей. — Для того, кто убил столько людей, сколько убил их я — да и вы, пожалуй, — странно воспринимать смерть иначе.
— Я просто говорю себе, что стреляю в дурных людей, без которых мир только станет лучше и безопаснее, — ответила Шарлотта.
— Разница между нами в том, что я знал почти всех, кого убил, а вы ни с кем из своих добыч не общались.
— И все же вы ни разу не убили друга.
Холидей вспомнил оживший труп, что год назад бродил по улицам Тумстоуна.
— Ошибаетесь, я убил одного из лучших своих друзей.
— Мне жаль, — сказала Шарлотта.
— Зато мне — нет, — ответил дантист. — Его нужно было убить, он сам хотел смерти — окончательной. Мне, правда, легче от этого не было.
— Вы говорите о Джонни Ринго?
Холидей кивнул.
