Магистр Нарис обеспокоенно заглянул в глаза.
– Пусть с тобой останется Лотта.
Я кивнула. Зачем спорить? Мое решение не изменится.
Мы распрощались, поднялись в комнату.
– Я ведь не смогу тебя переубедить, да? – Лотта села рядом со мной на подоконник. – Ты собираешься отправиться вместо Ала на Заброшенный остров.
Я промолчала. Лгать подруге не хотелось.
– Трин, поговори со мной, пожалуйста.
– О чем?
Слов не находилось. И даже плакать не хотелось.
– Как ты собираешься такое провернуть?
– Покину академию за час до рассвета…
– Нарис дополнительные чары поставит, однозначно.
– А потом бегом…
– Можешь не успеть.
– И попрошусь вместо Ала…
– Не позволят. Они на него из-за того, что не разрешил забрать живую воду, злы.
– Лотта…
Подруга придвинулась ко мне, вздохнула.
– Нужен план, Трин.
Я удивленно на нее посмотрела.
– Не понимаешь, почему я так себя веду?
– Да, – созналась я.
– Если честно, не вижу смысла, чтобы тебя останавливать, Трин. Могу, конечно, Нарису сказать, но сдается, если ты не поступишь так, как считаешь правильным, то все равно найдешь свою смерть. Чувство вины гложет порой сильнее всего на свете, – вздохнула Лотта. – Да и к тому же… я могу просто позволить тебе сделать задуманное, зная, что у тебя ничего не получится.
– Почему?
– Жрецы сильнее. И ты натворишь глупостей. И Ала не спасешь, и сама будешь мучиться. – Она вздохнула и продолжила: – Ты останешься жива, но радости это не прибавит. А я… не хочу видеть, как ты день за днем угасаешь. Нет, ты не подумай, Трин, что я желаю тебе смерти.
– Я и не думаю, Лотта.
– Ты сильная и смелая, выкарабкаешься, если захочешь.
– Зачем?
– Вот и я про то же. Бабушка мне говорила, что иногда близких надо отпускать. Когда она умирала, я держалась за ее руку. Очень любила, не желала, чтобы она уходила за грань. И это ее мучило. Уже потом, когда повзрослела, я поняла, что бабушка была права. Но чего мне стоило, Трин, выпустить ее руку! И я так долго себя винила…
– Лотта, у нас с Алом другой случай. Я не смогу допустить его смерти.
– А я и не о вас говорила, Трин, – грустно улыбнулась она.
– А о ком?
– О нас с тобой. Ты мне дорога как никто на этом свете. Но сейчас мне придется тебя отпустить.
Лотта закрыла лицо руками и расплакалась. Я ее обняла, чувствуя, что по щекам катятся слезы. Трудно их сдерживать. Почти невозможно.
Так мы и сидели непонятно сколько времени.
– Самое ужасное, Трин, что мне придется тебе помочь… умереть!
– Я тоже никогда не думала, как именно все повернется.
– Трин, я так тебя люблю!
– И я тебя, ты же знаешь.
– Знаю, – согласилась она.
Лотта поднялась, подошла к шкафу и достала шкатулку с украшениями. Что-то блеснуло в ее пальцах и исчезло.
– Держи. – Она подошла и протянула открытую ладонь.
– Шип розы?
