Двоедушник

– Шанн, что-то не так? – подбежала Ника.

Отмахнулась. Забормотала:

– Боль-хвороба из чужого короба, откуда пришла, туда и пошла. Кто тебя послал, тот по тебе заскучал…

– Шанн! Шанна!!!

Шепчет, шепчет, раскачивается, шепчет…

– Тебя заклинаю, обратно отсылаю, за синие реки, за высокие горы, туда где тебя не найдут заговоры. Вернись к пославшему, горя не знавшему. С ним оставайся и не возвращайся…

Кровь. Это, что, кровь? Мамочки, как много.

– Слово мое сильно!

– А Игни? Что с ним?

Шанна повернулась. Лицо блестит от слез. Губы дрожат.

– Я не знаю… Раньше такого не было. Черт, ничего не получается…

Серые глаза с длинными прямыми ресницами. Спокойные. Как у Антона: «Хочешь, чтобы я туда съездил?»

– Боль-хвороба из чужого короба, откуда пришла, туда и пошла. Кто тебя послал, тот по тебе заскучал… Он не вернется.

– Что?

– Он не вернется! – Выкрик звонким эхом разлетелся по комнатам. – Не сможет. Ника, найди его. Пожалуйста, пожалуйста, найди его… я бы сама. Но ты же видишь… Игни не вернется. Я уверена.

– И что тогда? – с трудом двигая непослушными губами, спросила Ника и почувствовала, как пол начинает уходить из-под ног.

– Они погибнут. Оба.

Боль пахнет полынью и кофе. У нее серые глаза.

Теперь Ника знала это точно.

Игни

Ник, Ника-а…

А хочешь, скажу, как меня убить?

Легко и просто.

Отрезать от Полупути.

Вот как сейчас.

Я не могу вернуться. Маршрута не получается. Нет, я вижу его. Свою первую душу. Только не шагнуть.

Может, мне только кажется, что вижу. Точно так же, как и тебя.

Если выпустить мне всю кровь, я подохну, как любой живой. Это плата за телесность. Но лучше так, чем духом бесплотным. Привык уже. Нормально.

Ты бы сейчас плакала? Или отвернулась бы и ушла? На меня не очень-то приятно смотреть. Самому противно.

Ты воображаемая не плачешь. Не человек, а каменная дева. Валькирия. Богатырша. Боевая подруга.

Шучу, не обижайся.

Ты, это… Не отвечай, если не хочешь. А я еще расскажу. Чтобы не отключаться. Я слышал, если уснуть, когда так вырубает, то можно потом не вернуться.

Киваешь. Сидишь рядом. Не смотришь.

Он тоже неживой, это точно. Живой бы со мной не справился. Тем более в одиночку. Я вообще еще не встречал того, кто был бы сильнее меня. А этот – намного. Он старше. Опытней. И птицы его слушаются.

И тех девчонок – тоже он. Больше некому. Лизу, Настю. Ксюшу твою.

Ник, я полежу немного, ладно? Глаза закрывать не буду. Просто полежу.

А вот еще, прикинь, заморочка выяснилась. Полупуть начинает глючить, если спящего Князева повернуть ногами на место головы. Вот казалось бы, какая, на фиг, разница, в каком положении лежит князевское тело, если оно по-прежнему князевское?

Но для Полупути это – сбой координат. И я не могу вернуться. Только по-живому. Ножками дотопать. Опять же – смотря откуда…

Что за криворукий инженер эту штуку проектировал?

Зато если вернусь – доползу, доковыляю, припрусь, одним словом, весь такой внезапный, – то бинго. В следующую ночь опять ни царапины. Мои раны становятся его ранами, и ему их зализывать.

Такая фигня.

Нет, не сплю, обещал ведь.