– Меня… каленым железом, а чтоб от них не удрал – разрезали сухожилия, – безразлично сказал Магриэль. – Неважно. Слушай, если меня завтра сожрут – дождись ночи и беги.
У меня подкосились ноги.
– До тех пор пили эту проклятую веревку, которой они дверцу сбоку завязывают. – Он указал на низкую дверцу наподобие лаза в углу.
– А-а… – проблеяла я. – Хорошо.
– Вот и умница. Дальше… Я… проглочу эту дрянь. Смола сразу не убивает, они ничего в отношении меня не заподозрят. На всю деревню тут хватит, чтобы спать день без просыпу.
– О-о… – Волосы на моей голове поднялись и зашевелились.
Брюнет продолжил наставления:
– Леля, не потеряй и не забудь: здесь три горошины тебе, если бежать не удастся. Одна порция – полное обезболивание примерно на шесть часов, горсть – спокойная, тихая смерть.
– А ты? – Меня заело, будто поломанный патефон. – Не хочешь сейчас выпить одну?
– Нет! – решительно отказался эльф. – Если выпью сейчас, завтра сразу не подействует.
– Прости, глупость сказала… а если выпить сейчас… горсть… раз считаешь, что тебя завтра точно съедят? – несмело спросила я.
– Местные падалью не питаются, – горько сказал эльф. – Хитрые, сволочи. Если раньше времени подохну, завтра к ним на стол попадешь ты. – Утешил: – Не волнуйся, у нас все получится. Я возьму в рот эту дрянь, – он задумчиво покатал на ладони шарики, – но проглочу не раньше, нежели дикари станут меня разделывать. Тогда никто ни о чем не догадается. Когда они заснут, ты убежишь…
– Маголичек! Да как же, да что же это… – зарыдала я, порываясь обкапать слезами мужскую рубашку.
Тот вскинул руку, пытаясь остановить бурный потоп:
– Успокойся, Леля. Бывает. И не соли мне спину, и так больно… – Он прилег животом на топчан и вновь повернулся лицом к стене.
Я отошла и завалилась на топчан напротив.
Через час Магриэль впал в забытье, которое перешло в бесконечный тягучий бред. Маголик всю ночь просил прощения, я только не поняла – у кого, имени он по-партизански не называл.
Когда я под утро с перепугу затрясла его за плечо, эльф подкинулся и сразу спросил:
– Уже все? – Достал из кармана свои коричневые катышки и собрался глотать.
Еле остановила:
– Рано еще. Звезды на небе, солнца не взошли.
Он обрадовался:
– Хорошо! – Спать не стал. Полежал пару минут, повернулся ко мне лицом и чуть слышно позвал: – Леля! Если увидишь мою бывшую невесту Сириэль, передай… – Сглотнул слюну и внезапно передумал. Решительно потребовал: – Про меня не говори ей ничего. Пускай думает, что я загулял где-то в путешествии. – Эльф поднялся и требовательно уставился на меня пылающими в сумраке глазами. – Обещаешь?
Я опустила голову:
– Обещаю.
И тут раздался такой взрыв! Бабах!
Клетку покачнуло. Мы с Маргиэлем на полу в обнимку. Все трясется. Мне за шиворот какая-то дрянь насыпалась. Шевелящаяся!
Я честно терпела, пока слазила с потерявшего сознание эльфа. Но когда спустилась:
– А-а-а-а-а! – потому как что-то поползло по спине. Лапками.
– Никакого отрезвляющего не нужно, – прошелестел Маголик с пола. – Только твой нежный голосок басом.
– Молчи, несчастный! – Я скакала по клетке, вытрясая из себя насекомых.
Бабах!
Наше узилище окончательно перекосилось, и дверь повисла на одной петле.
Я успокоилась и выглянула наружу. А там… Вторая мировая!
Над поселком летало… крылатое пламенное нечто. Огненная не то змея, не то ящерица – огромная, юркая, сияющая, с длинным гребнем на спине. И это нечто скользило и поджигало все поблизости. Иногда проскальзывало через окна, двери, дымоходы и тут же вздымалось вверх, под облака. И опять неслось с небес, пикируя на поселок, как вражеский истребитель. Смотреть на это было страшно и захватывающе.
Если б имела представление о местных волшебных тварях, я сказала бы – это огненный китайский дракон. Или шибко разожравшаяся саламандра. Но как
Кстати, местным живодерам тоже было невесело. Кроме летающей огненной молнии с неба падали горящие комки и испепеляли расчебуков на раз.
