— Леди Лариэль, сэр.
Юноша повернулся, и… его рука сама собой потянулась ко лбу. На вид она была чуть старше него, высокого роста для женщины, тонкой как тростинка, локоны темных волос обрамляли ее лицо.
— Доброе утро, папа, — поздоровалась девушка, и отец взял ее руки в свои, поцеловал в обе щеки.
Тристан смотрел на девушку без всякого смущения, пока она не почувствовала его взгляд на себе и не повернулась, — он тут же наклонил голову и коснулся брови, пробормотав на ганианском языке:
— Мир в тебе, мать.
Это был единственный известный Тристану способ обращения к женщине.
— Моя дочь, Лариэль, — представил ее Реньер и добавил с суровым выражением лица и с горечью в голосе: — Последний цветок, оставшийся в доме Реньеров.
На лице молодой женщины появилась торжественность, она поджала свои розовые губки и опустила голову.
— Лари, это Тристан Середж, сын адмирала Лухана Середжа, главнокомандующего сферзахами Объединенных Миров. Он некоторое время поживет у нас.
Лариэль взяла Тристана за руки.
— Привет, Тристан.
В ее голосе звучала неподдельная теплота, и жест был таким дружеским, но глаза, ловящие его взгляд, выдавали страх. Страх за него. От Тристана это не ускользнуло, и внутри у него все похолодело.
— Садись, пожалуйста, — пригласил губернатор, указывая на стул между собой и Лариэль.
Он посмотрел, как они выдвинули стулья из-за стола и сели, и последовал их примеру, чувствуя себя крайне неловко. Между стулом и полом оставалось свободное пространство, и юноша решил поставить ноги на перекладину под столом. Пулу наотрез отказался сесть.
— Все это штучки плоскозубых, — заметил он и остался стоять, рассматривая подносы с едой.
Ни он, ни Тристан не стали ничего брать — матери ели первыми.
В зал въехала похожая на ящик машина на скрытых колесиках, из нее появились горячие блюда и кружки с горько-сладкой жидкостью. На тарелках лежали кружки мяса, кусочки рассыпчатого белого хлеба под темным соусом, дольки зеленого фрукта с черными семенами в центре. От запаха мяса у Тристана заурчало в животе. Смутившись, он быстро прижал к нему руку, пытаясь заглушить звуки. Губернатор с дочерью ничего не заметили, поскольку уже приступили к завтраку.
Тристан проследил, как Пулу взял тарелочку и нож и сел на корточки. Привычно и практично. Он достал свой нож и собрался было взять тарелку, но губернатор недвусмысленно посмотрел на него.
— Разве ты не голоден, Тристан?
— Да.
Реньер долго глядел на него. Юноша не двигался. Он не видел никакой пользы от лежащих на столе приборов, за исключением ножа, которым и стал накалывать мясо, отправляя его в рот. Хлеб он просто-напросто разламывал и макал кусочками в соус, облизывая дочиста пальцы. От соленого соуса Тристан почувствовал жажду, но от запаха, идущего из кружки, сморщился и отодвинул ее.
— Вот, возьми, маленький брат, — Пулу потянулся к фруктам и положил целую горсть прямо на белую скатерть. — Мне это не нравится.
Тристан стал брать понемногу и высасывать сок, которым утолил жажду. Закончив, он обсосал пальцы.
— Тристан! — бросил губернатор.
Юноша поднял голову.
— Для этого есть салфетки!
Тристан в недоумении посмотрел на Реньера, и тот показал ему, о чем идет речь.
— Но ведь она испачкается! Вначале нужно сделать чистыми руки, чтобы ничего не пачкать.
Губернатор выглядел раздраженным, но Тристан обратил внимание, что девушка прячет ладонью улыбку. Он был ее причиной. Юноша резко встал из-за стола.
— У нас дома нет всего этого! Смешно есть так, как едите вы!
Реньер вскочил со стула. Спокойно, контролируя себя, он сказал:
— Иди ко мне, мой мальчик. Я думаю, нам пора потолковать.
Он направился к камину и неловко опустился в кресло, но Тристан за ним не пошел. Губернатор повернул голову, сурово посмотрел на него и указал тростью на стул напротив. Юноша приблизился к камину и протянул руки к огню. Тепла не было.
— Это не настоящий огонь, — сказал он осуждающе.
Старик фыркнул от смеха.
