Он взял в руки столовые приборы и склонился над едой. Дилан почувствовал, что дядя не сводит с него глаз, но головы не повернул, а сосредоточился на пище. Он почти поел, когда Бомонт поинтересовался:
— Тебя беспокоит не только нога, парень? Ты был таким, когда лейтенант отказался выполнить твою заявку на запасные части. Что у тебя случилось на сей раз?
— Да опять эти мазуки, — брезгливо ответил Дилан. — Полковник сегодня сообщил, что ему звонил главнокомандующий. Получен приказ принять первых мазуков в училище для прохождения шестимесячной летной подготовки.
Бомонт, удивившись, приподнял свои редкие брови.
— Это предусмотрено договором о сотрудничестве?
— Ну конечно же, — Дилан в ярости сжал вилку. — Эта мазукская сволочь захватила мою сестру и ее ребенка.
— Я помню.
Старик вдруг встал из-за стола, словно вспомнив что-то, и заковылял к двери, вытащил из ящика пакет.
— Это тебе сегодня курьер принес.
Дилан взял у Бомонта пакет. На нем стояла печать Посольства Топавы.
— Это что еще такое?.. — удивился он.
Внутри лежал один-единственный листок бумаги, сложенный вдвое, — копия сообщения из Рамискал-Сити, столицы Восточного Одимиса на Состисе.
— Это что… — вновь заговорил он и отодвинул поднос, чтобы расправить листок на столе.
Прочитав сообщение дважды, он уставился перед собой.
— В чем дело, парень? — спросил Бомонт.
Дилану показалось, что дядя говорит откуда-то издалека. От неожиданности он вздрогнул и посмотрел на него.
— Это от адмирала Середжа. Мне поручено выполнить задание.
— Задание?
Бомонт снова уселся на место и сложил на столе свои костлявые руки.
— Да. Помнишь, как в начале зимы я рассказывал тебе о мальчишке в медицинской капсуле? О заключенном, которого перевезли с Ганволда? И о курсанте, которого оставили на второй семестр две надели назад? Это сын моей сестры. В училище он находится под опекой губернатора!
— Губернатора! — изумился Бомонт. — Интересный поворот событий, доложу я тебе.
— Да. И это дело скверно пахнет.
— О чем просит тебя Лухан?
— Он хочет, чтобы я приглядел за мальчиком, в том смысле, чтобы с ним ничего не случилось.
Дилан принялся убирать посуду.
— Пока только присмотреть.
— Что бы это значило?
Дилан остановился у кухонного контейнера.
— Это значит, что при введении военного положения на меня ляжет задача доставить Тристана в безопасное место, коим является Посольство Топавы.
Губернатор Реньер с двумя мазуками по бокам прошествовал к столу заседаний. Остановившись у кресла, он окинул взглядом собравшихся, гуманоидов и негуманоидов — членов его военного совета. По их прищуренным глазам и наморщенным лбам он понял, что присутствующие не предполагают, по какой причине их собрали, и самодовольно улыбнулся.
Реньер пригласил членов совета сесть, а сам остался стоять.
— Джентльмены, — начал он. — Позвольте представить вам б’Анара Ид Па’ана, сына Паши Ми’ика и эмиссара наших союзников с Пояса Бакала, — он снова обвел взглядом сидящих за круглым столом и усмехнулся, заметив мрачные и нахмуренные лица. — У нас есть что предложить друг другу. Все наши народы: люди, умедо, мазуки — многое приобретут от этого союза.
Закончив речь, он посмотрел на б’Анара Ид Па’ана.
— Мой господин благодарит вас, главнокомандующий Сектором.
Па’ан склонил голову. Суженные глаза и кривая улыбка придали иронический смысл его словам:
— Ваши враги составят основу богатства Пояса Бакала.
Генералы и советники гуманоидной и негуманоидной расы неуютно заерзали в креслах. Реньер увидел на лицах многих отвращение. От Па’ана это тоже не ускользнуло. Он оскалился по-звериному, обнажив огромные, как бивни, зубы.
