Квуп лежал, чувствуя, как бешено колотится его сердце – два страха, собственный страх перед машиной и страх Липаша перед судом, слиплись в одно целое.
– Ты жив? – озабоченно спросила Ула.
Квуп моргнул.
– Да жив он, – слегка испуганно сказал Снахт.
– Я был жирным, – произнёс Квуп.
В то же мгновение его заполнила радость – от того, что у него снова собственный голос, что он не подсудимый Дегора Липаш. Квуп резко вздохнул – почти вскрикнул – и начал ощупывать своё лицо, потом безумно рассмеялся.
– Хочешь сказать, что это всё? – разочарованно спросил Ваки. – Эта машина заставила тебя думать, что ты жирный?
– Или она всё-таки пережгла тебе мозги? – Ула повела перед лицом Квупа рукой. Он отстранился.
– Как тебя зовут? – спросил Ирвич.
– Квуп, – начиная слегка злиться, ответил Квуп, – и я нормально себя чувствую. Только подташнивает.
Ула мгновенно раздобыла откуда-то из-под своих кисточек кислую конфетку. Квуп захрустел обёрткой. Ребята молчали. Вид у них стал немного разочарованный, особенно у Ваки: тот явно рассчитывал или на героическую смерть Квупа, или на то, что тот увидит что-то невероятное и запредельно жестоко-злобное.
– Нет, народ, вы не поняли, – вскинулся Квуп. – Она работает на сто пять, потому что я был жирным сорокашестилетним мужиком, которого звали Дегора Липаш.
– Как? – опешила Ула.
– Дегора Липаш, – повторил Квуп. – Всё было реальным – я был в другом месте и чувствовал всё, что чувствовал этот хрен.
– Что за имя такое? – переспросил Ваки.
– Двойное, старинное, – со знанием дела объяснил Ирвич. – Теперь таких нет. Отменили после переворота.
– То есть правда сработало? – восхитилась Ула.
Квуп с азартом кивнул.
– Я был подсудимым, – сказал он, – и был жутко напуган.
Ула чуть подняла левую бровь.
– Но это был не мой страх, – быстро пояснил Квуп. – Это был его страх. Этот Липаш реально что-то натворил, раз так боялся.
Квуп сунул конфетку в рот и на мгновение задохнулся от кислятины, но тошнота сразу ушла.
– Я чувствовал его страх, – продолжал он, – видел всё его глазами и говорил его голосом всё, что он тогда говорил.
– Ни фига себе, – восхитился Ваки. – Значит, этот Липаш – реальный преступник?
– Наверное, – пожал плечами Квуп. – Но, если честно, не думаю, что он убийца.
– А за что его судили? – спросил Ирвич.
– Я не разобрался, – ответил Квуп. – Я же был там всего минуту.
– Чуть больше на самом деле, – признался Снахт. – Я поставил машине задачу воспроизвести одну минуту, но ты был в капсуле в шесть раз дольше.
– Да? – удивился Квуп.
Ирвич кивнул.
– Странно, – сказал Квуп. – Значит, пять минут куда-то пропали.
Снахт пожал плечами.
– Я не знал, как тебя вытащить, а ползунок на экране ехал, и жизненные показатели были в норме. Поэтому я решил, что можно подождать.
– Может, это переход занял столько времени, – предположил Квуп. – До и после видения была темнота. Мне казалось, что она ушла быстро, но вдруг она длилась долго…
– Две с половиной минуты на загрузку и выгрузку всех параметров мозга – звучит реалистично, – подтвердил Ирвич.
– Ну и ладно, – подытожил Квуп.
Он всё ещё сидел в кресле виртуальной реальности. Все затихли.
Тишину нарушил Ирвич.
– У нас получилось, получилось, у нас получилось, – три раза повторил он.
Снахт захохотал. Ула запрыгала. Ваки захлопал в ладоши. А Квуп досасывал кислую конфетку, смотрел на друзей и просто наслаждался происходящим.
– Ладно, – согласился Ирвич. – Тогда вопрос: что делать дальше? Я имею в виду с машиной.
