Мэй встала, подошла к шкафу за верхней одеждой. Накинула плащ, укуталась в шерстяной платок, на голову надела пушистую шапку, сшитую специально так, чтобы закрывать шрам на глазу.
Мы пригласили для Мэй лучшего лекаря, но даже он не смог восстановить глаз или разгладить кожу. Сказал, что все давно зажило и изменить ничего нельзя.
Я вернулась в свою комнату, выглянула в темное окно. Месяц подмигнул, а небо покорило сверканием звезд, сливающимся в белую полосу Млечного Пути, прямо как на Земле. Сад виделся сплошным темным пятном. Я мерила комнату шагами, покусывая губу. Ждала прихода мужа. Хотелось обнять Уильяма, спрятать лицо на его широкой груди.
Меня раздирали сомнения, стоит ли рассказать мужу о письме Энтони. Решила открыть все — он запретил говорить о принце, но будет хуже, если услышит от других, что Энтони всю ночь дожидался в саду жену герцога.
Часы на стене тикали, мерно потрескивал огонь в камине. Десять вечера. Обычно в это время мы давно лежим с мужем в объятиях друг друга и рассказываем о прошедшем дне.
В первый раз я сама подошла к разделяющей покои двери и несмело постучала. Не услышав ответа, открыла дверь, увидела заправленную кровать и зажженный к приходу хозяина дома камин. Муж еще не возвращался в комнату.
Я вернулась к себе и немного посидела на кровати, то и дело вскакивая от малейшего шума. Муж не шел. В комнате Мэй было пусто, хотя прошло больше часа с тех пор, как она спустилась в сад.
Меня царапала тревога, гнала вниз, заставляла действовать. Все что угодно, лишь бы не сидеть в пустых покоях и ждать неизвестно чего.
Я вышла в коридор. На часах — одиннадцать ночи, слуги давно спят в своих кроватях, лишь Мэй не вернулась домой. Я спустилась вниз и прогулялась по коридорам. Мне встретился ночной сторож, я спросила его о лорде Бестерне. Он ответил, что его светлость прислал записку о том, что задерживается.
«Почему он не предупредил меня?»
Я замерла напротив стеклянной двери, выходящей в сад. Дорожка гравия маняще уводила меж раскидистых кустов. Я знала, что третье ответвление справа ведет к качелям. Почему Мэй не возвращается? Как я могу стоять сложа руки, не зная, что случилось с подругой?
Приняв решение, я отперла замок, отодвинула в сторону дверь и вышла в сад. Воздух был свеж и морозен, с особой влажностью ночи. Я заспешила по гравию, пока смелость не оставила меня. Повернула в сторону качелей, перешла на шаг, ступая бесшумно и как можно осторожнее.
Увитые искусственными цветами качели сиротливо покачивались в лучах луны. Ни следа Мэй или принца. Я тяжело вздохнула, повернула обратно к дому, но тут нижнюю часть лица прикрыла чужая шершавая ладонь.
— Попалась, служаночка, — смрадно выдохнул в ухо мужской голос.
Недолго думая я подожгла на нем одежду. Похититель вскрикнул, прижал меня еще крепче к себе, цепкие пальцы переместились на шею, резко сжались, не позволяя дышать. Я захрипела, дернулась, пытаясь ударить острым локтем.
И тут мои ноги схватил другой мужчина, принялся ловко обматывать веревкой, стальной хваткой удерживая и мешая брыкаться. Я послала на него порыв ветра, но мой дар ощущался далеким, словно сквозь вязкое марево.
Меня споро понесли через рощу, потом вокруг сада и мимо озера к деревенской дороге, где ждала черная карета, запряженная четверкой лошадей. Я сопротивлялась и лягалась, как могла. Попробовала осесть мертвой ношей, а потом внезапно вывернуться, но меня спеленали, как муху в паутине.
Дура, я последняя дура. Меня заманили в ловушку.
В карету меня посадили со всей осторожностью. В темноте я рассмотрела темный мужской силуэт, которому меня водрузили на колени.
— Ничего не бойся, — сказал Энтони. — Ты со мной.
Увидев его, я разревелась, как маленькая девочка, с соплями из носа и беспомощными всхлипами. Стало так обидно за собственную глупость. Глубоко вздохнула в попытке успеть перед тем, как карета двинется, и умоляюще попросила:
— Я не хочу быть с тобой, отпусти меня к мужу.
— Мне больно видеть, что ты забыла меня. Света, я не причиню тебе зла. Позволь напомнить, как хорошо нам было вместе.
— Против моей воли? — зло выдавила я, сжав зубы.
— Ты должна довериться мне.
— Где лорд Бестерн?
— Его отвлекают, — грустно улыбнулся Энтони, я увидела, как блеснули его зубы в темноте кареты. — Тебе лучше забыть о нем.
Я закрыла глаза. Карета тронулась, послышался стук копыт, сиденья закачались. Энтони крепче обнял меня, не думая отпускать.
— Я неверно выразилась, — твердо сказала я, открывая мигом высохшие глаза. — Энтони, я не люблю тебя. Ничто на свете не заставит меня вернуться к тебе. Я уважала тебя, но похищение — поступок труса.
— Света, — он покачал головой, — я сделаю вид, что не слышал этих слов. Мы оба наделали ошибок. Я должен был увезти тебя с самого начала, и уж точно не следовало позволить Бестерну взять тебя в жены и вскружить голову. Вдали от него сознание прояснится, и ты поймешь, что чувства к мужу —
