спешил, Ларе стало от этого неловко, словно ее трогали в толкучке.
— Не бойся. Мне нужна одна женщина, только я ей не нужен, вот беда. Но ты девчонка с огоньком.
— Почему? — Она вспыхнула, по-своему поняв «девчонка с огоньком».
— Правильно понимаешь рукопожатие. Пальцами можно многое сказать. Даже объясниться.
Выйдя из башни, Лара с наслаждением вдохнула свежий утренний воздух, пьянящий как вино.
— Все же я маленько не в себе, — созналась она тому, кого Безуминка считала ублюдком и выродком. — Они исчезли. Как подумаю, мне холод по спине проходит, брррр. Они вернутся? Здесь случаются такие штуки? Я не знаю, что и думать… Я их полюбила. Прямо плакать хочется. Вы их будете искать?
«И чего я ему доверяюсь? — удивлялась Лара. — Ведь свинья жандармская. Нас тиранил. Но он Безуминку любит, страдает… Тоже человек».
— Их уже ищут, не сомневайся. Вообще с утра переполох, весь гарнизон на рогах! Под каждым кустом трое в синем…
— А что так?
— Корабль ВВС сбил машину мориорцев. Вон там, — показал Тикен. — Она сгорела. Может, кости какие найдут. Идем, будущий медиум Его Высочества. Гордись, тебя сегодня увенчают шлемом!
— Мне бы лучше руку затянуть, а то болит.
— Учти, личную вещь на тебя трачу, — заметил Удавчик, умело обвив ей запястье красным в белую клетку носовым платком, благоухающим изысканными духами. — Здесь таких платочков ни у кого нет, штучка стоит унцию с полтиной.
«Во, модник! Господские вещицы носит, амброй пахнет…»
— Я постираю и верну.
— Оставь. С тебя только поцелуй.
Лара окрысилась:
— Да ну вас, что пристали?!
— Кто, я? Ни боже мой!
Милосердная сестра
Запретная наука жила в Бургоне на западной стороне парка, во дворце Птицы-Грозы. Любимая птица бога была высечена в камне над воротами дворца: вместо глаза Око с молниями, клюв как меч, раскинутые крылья в острых перьях, хвост веером, лапы когтистые.
Дворец выглядел мрачно: приземистый, в два этажа, с мелкими окнами в толстых темно-серых стенах, под покатой черепичной кровлей. По углам стояли башенки со шпилями, а над крышей возвышались шпили-громоотводы с трезубцами на концах.
— Входи, — подтолкнул Лару Тикен, когда они оказались у двери.
Лара недоверчиво прошла сумрачный вестибюль. Навстречу из потемок выдвинулась сутулая фигура:
— Ты и есть новенькая? А почему в верховом костюме?
Это был невысокий худой старик, наряженный, как школьный учитель, в застегнутый доверху долгополый сине-черный сюртук и круглую шапочку. Голос у него скрипел, словно старикан был навсегда простужен, на чисто выбритом лице недовольная гримаса, а глаза смотрели твердо, как железные.
— Здравствуйте, гере профессор.
— Тебе известно, что значат слова «быть прилично одетой»? Ты не на конной прогулке.
— Этот костюм дала мне ан Безуминка.
— Ан Безуминка! — Старик усмехнулся, его взгляд стал немного мягче. — Иди за мной. Меня зовут Рикс Картерет или профессор Картерет. Я здесь господин, ясно?
«Наверно, он тоже кого-то убил, если поселился здесь, — думала Лара, шагая за стариком по неосвещенному коридору. — Надо было выспросить побольше у Удавчика. А если мне дадут шлем, я смогу вызвать Огонька? Нет, рано. Сначала все разузнаю как следует».
— Кто ты, из каких мест, и кто твои родители? — сухо спрашивал профессор на ходу, не оборачиваясь.
— Я из Гагена, Гурской провинции. — Лара разглядывала потолок и стены. Вдоль стен тянулись кабели в свинцовых и каучуковых чехлах, как на электростанции. — Мой батя — мастер Ольдер, кровельщик, а мама Рута — из прислуги.
— Братья, сестры есть?
— Да, брат младший, а сестренка совсем малая. — Сказав это, Лара спохватилась: «Эй, помалкивай, болтушка!»
