Конвенции.
Сами бы они не решились, трусливые твари. Значит, в Питере кто-то играет в свои мутные игры.
Кто?
Что за игры?
Придется найти тех, кто устроил безобразие, и все выяснить. И максимально обезопасить детей.
Сенсей вернулся через несколько минут, злой и чихающий.
– Из двор-ра есть выход. Р-решетка с калиткой. Все затоптано. Напр-рочь.
– То есть ты их найти не сможешь. – Она не спрашивала, она констатировала факт. И этот факт ложился только в одну версию: тот, кто затеял игру, знал про Сенсея, но не учел вмешательства Феличе. Он нее мусорщикам не спрятаться. – Идем. Сдадим бомжей полиции.
Запах агрессии и убийства привел их в облюбованный бомжами подвал неподалеку. На двери подвала висел фальшивый замок – дужку подпилили и навешивали так, что выглядел замок целым и надежным.
Убийц было четверо. Трое живых и один мертвый: умер буквально только что, в подвале воняло мучительной смертью.
Труп валялся под трубами в луже испражнений и рвоты.
Остальные, не обращая на него внимания, вяло отбирали друг у друга бутылку отравленной водки, пихаясь и бессмысленно бормоча. Им мешало убить друг друга только отсутствие сил и оружия, но никак не разум.
Сенсей тихонько завыл и попятился обратно к двери.
– Иди, подыши. Я сама разберусь, – велела ему Феличе.
Все равно от волка толку не будет, люди и без того ничего не соображают. Мусорщики выжгли им остатки отравленных алкоголем мозгов.
– Стоять, – скомандовала Феличе, забирая всю агрессивную муть и спуская в крыс, подбирающихся к теплому телу.
Крысы запищали и принялись драться.
А бомжи замерли и растерянно захлопали глазами. Тот, который держал ополовиненную бутылку, разжал руку, и бутылка упала. По счастью, не разбилась – на полу валялось довольно картонок, обрывков теплоизоляции и прочего мусора.
– Подними. Иди к двери.
Спотыкаясь и вихляясь, как марионетки, бомжи выбрались из подвала. Феличе вышла следом и кивнула Сенсею.
– Паси!
– Нашла пастушью овчар-р-р-р-рку, – оскалился волк.
Но погнал бомжей в подворотню, оставив в покое в пяти шагах от тела: подойти ближе ему мешали хлорка с табаком. Да и не надо ближе.
Феличе посмотрела на того, кто держал бутылку.
– Расскажи, кто тебе дал водку.
Бомж несколько мгновений бестолково пялился, потом бессвязно забормотал что-то о доброй бабе, которая не велела о ней рассказывать и обещала завтра дать еще, если они никуда не уйдут из подвала.
Описать добрую бабу он не смог. Только что лысая, синяя и в черной куртке.
– Медленно досчитай до ста, потом наклонись и подними брелок.
Бомж закрыл глаза и послушно зашевелил губами, Феличе кивнула Сенсею и вышла из подворотни.
– Пора вызывать полицию.
Следующие несколько часов Феличе с Сенсеем провели в участке. Там отвратительно пахло скукой, страхом и злостью, было серо и убого. Бюрократическая махина шевелилась едва-едва, так что пришлось снова брать дело в свои руки: влить в дознавателя немножко вдохновения, чувства давно и прочно им позабытого, и очистить оперативников от похмелья, усталости, гнета бытовых проблем и прочих наслоений, под которыми желание работать потерялось полностью.
Сенсей даже тихонько рыкнул:
– Не перестарайся. Привыкнут, потом будут к тебе в школу ходить за добавкой.
Она только фыркнула и продолжила улыбаться дознавателю, полному мужчине под пятьдесят, с заметной лысиной и пятнами от гелевой ручки на воротнике позавчерашней рубашки. Улыбаться и подсказывать, что написать в протоколе, чтоб начальство не придиралось.
– Какой у вас хороший кобель, – кривовато с отвычки улыбнулся дознаватель, мнящий себя знатным собачником. – Окрас интересный, никогда не видел с такой полосой. Канадская лайка?
– Китайская зайка! – проворчал Сенсей, демонстративно обнюхал его портфель и изобразил на бурой морде такую задумчивость, будто вот-вот пометит.
Феличе снова улыбнулась дознавателю и потянула Сенсея за хвост, чтоб не увлекался.
