слышат, а ничего не понимают. Наверное, их всех кондрашка бы хватила, начни мы с Алексом объясняться вдруг на «великом, могучем».
— Что ж, благодарю за обстоятельное объяснение, — Гернсбек потер свой нос и поднялся. — А чем вы занимаетесь с мистером Майнце?
— Слияния, поглощения, биржевые операции, управление активами, банки, — доложил я. Не без некоторой гордости. — В наш век приходится крутиться.
— Если я правильно помню, мистер Саура, вам ведь еще и тридцати нет? Похвально-похвально, молодой человек, — одобрил наш бизнес Гернсбек и, взяв меня под руку, повел к двери. — Моей бы дочери такого мужа…
Он снова засмеялся, увидев мое перекосившееся лицо. И в самом деле — представьте себе девушку с таким шнобелем, как у папаши! Как говорит Хазанов: «Форточку откроешь — голову от ветра раз-во-ра-чивает!»
— Шучу, шучу я, мистер Саура. Она молоденькая еще совсем, пятнадцать только-только отметили. Но будь она чуть старше… Впрочем, у вас и без нее здесь целый цветник, — мы уже вышли из моего кабинета. — Думаю, очень скоро наше управление инициирует разбирательство по поводу гибели американских граждан, и к вам еще наведаются ребята из моего ведомства. А может быть, и я сам — как-никак вроде бы в курсе дела уже. Так что надолго прощаться не буду. А вашему другу, когда он вернется, передайте, что с его небезобидными розыгрышами пора заканчивать. Они к добру не приведут.
Они ушли, и для нас их короткое прощание сберегло кучу нервов.
— Мне готовить исковые документы к этим господам? — едва за ними закрылась дверь, спросил Милтон. — Я на всякий случай все записывал.
Он поставил на стол портфель, с которым пришел, и расстегнув его, извлек на свет портативный диктофон Sony — чудесный образчик миниатюризации от японского гения маркетинга — Акио Мориты.
— Перспективы серьезно засудить этого Гернсбека не очень сбыточные, но с работы его вышвырнут за лишнюю болтливость — точно. Это я вам гарантирую.
— Нет, Джон, не стоит. Пусть лучше нами занимается этот болтливый старикашка, более обеспокоенный беспорочностью службы, чем реальными расследованиями. Мало ли кто окажется вместо него? А то, что в случае судебного разбирательства кто-то нами займется — даже гадать не нужно, — возразил Алекс. — Это я тоже гарантирую.
Выпроводив Милтона — его время еще не наступило, мы с Алексом, уехав из офиса на берег реки, принялись за поминутное восстановление событий итальянской поездки. Мало ли что они еще могли нарыть?
Обязательно стоило в ближайшее время навестить дружков того самого Луиджи, который и готовил взрывы. Захар как-то обронил, что бомбы закладывали настоящие террористы, убежденные людьми Луиджи в том, что постояльцами станут два американских генерала, ездящих инкогнито по Европе с инспекцией натовских баз. Следовало сделать так, чтобы эти террористы не нашлись.
Захару следовало отнестись к делу тщательнее. Обойдись он без взрывов, и шумихи наверняка удалось бы избежать. Никогда ничего нельзя готовить впопыхах — ошибки, совершенные под влиянием момента, сведут к нулю весь успех мероприятия.
Он прилетел еще спустя неделю и еще через пару дней привез в офис отца, приехавшего «читать лекции» по приглашению Государственного университета Алкорна — небольшого заведения из числа «черных университетов Америки», изначально предназначенного для обучения негритянской части населения. Его руководство за небольшой спонсорский взнос в двести тысяч готово было пригласить в свои стены хоть лысого черта, хоть Пол Пота, хоть самого Карла Маркса. Они сами оформили документы, и Майцев-старший получил полугодовое разрешение на работу.
Сергей Михайлович выглядел немного потрясенным той скоростью изменений в жизни, что произошли за каких-то два месяца. Он со смехом рассказал, что в глазах коллег по работе он стал олицетворением удачи, каким-то небожителем, полубогом вроде Тесея, получившим приглашение прямиком в рай. Ему завидовали все: от санитаров из числа студентов-третьекурсников до маститых работников облздрава, желавших поначалу направить в далекий миссисипский университет не указанного в запросе С. М. Майцева, а местного психиатрического гуру, избравшего однажды административную сторону медицинской карьеры и дослужившегося аж до должности зама главного медицинского функционера области. Все желали попасть в Америку, предполагая увидеть страну с молочными реками и кисельными берегами. Всем мнились небоскребы Манхэттена, и никто не желал открыть географический атлас и посмотреть — что это за дыра, где располагается учебное заведение со столь манящим названием.
Но упрямые негры из Алкорна были непреклонны — получив спонсорскую помощь за доктора Майцева, они не желали видеть в своих стенах никого другого — ни Иванова, ни Петрова, ни Сидорова, и согласовывать визу не стали. Пришлось неведомому гуру от облздрава ждать другую подходящую командировку.
Несколько напутственных бесед в самом любопытном ведомстве на свете — «ах, КГБ уже не тот!» — стали всего лишь формальностью — Сергея Михайловича даже не предупредили о необходимости сдать валютную выручку, видимо уже смирились с тем, что приглашение в США, как пели любимые в Союзе BoneyM — «One way ticket».
А в Штатах он сразу оказался в крепких руках Захаровых парней, практически мгновенно доставивших его из аэропорта JFK в Луисвилл.
В университет Алкорна можно было даже не ездить — все документы уже были сделаны: его имя попало в расписание занятий, в зарплатные ведомости и в списки проживающих в тамошнем кампусе. Захар сам позвонил и поблагодарил ректора этого замечательного заведения за оказанные услуги, пообещав, если все будет хорошо, помочь с финансированием и в следующем семестре. Закончил он разговор, если я правильно расслышал, намеками на
