На высоте еще холодней, так он сказал, и Кэри верит. Ей безумно хочется на эту самую высоту, к ярким звездам, которые проступают сквозь покрывало дня. Ради них, ради неба… и ради Брокка она потерпит.
– Кэри, познакомься, это Гранит.
Зверь устроился на краю обрыва.
– Вообще-то номер двенадцатый по ведомости, – Брокк произнес это странным тоном, – но мне больше нравится по именам.
– Ты им дал имена?
– Тоже полагаешь это глупостью?
– Нет. Он… и вправду гранитный.
Металлический. И металл обындевел, отчего зверь казался посеребренным. Иней лежал на плотной четырехгранной чешуе, что покрывала узкое тело дракона, на остриях игл, поднимавшихся вдоль хребта, на широких когтях, которые впились в камень.
На темных, исчерченных энергоконтурами крыльях.
Зверь поднял голову на змеиной шее.
– Он… великолепен.
Шевельнулся хвост, сметая снег в пропасть. Массивное тело приподнялось на лапах.
– Не бойся. – Брокк держал за руку.
– Не боюсь.
В многогранных глазах механического дракона отражалась она, Кэри, и еще горы, сложенные из сотен осколков стекла. И Брокк тоже, странно огромный, серьезный.
Незнакомый.
– Ты сядешь первой…
Дракон приближался, он не шел, скользил по земле, совершенно беззвучно, оставляя в снегу широкий след. Он остановился по знаку Брокка, лег, изогнувшись, выставив растопыренную лапу. И когти-якоря зацепились за камень. Лед на чешуе растаял, и теперь она, темно-красная, гранитная, блестела, омытая влагой. Стащив перчатку, Кэри протянула руку.
Ей было страшно.
И интересно.
Страшно интересно, а Брокк не мешал. Он верил своему дракону? Наверное. И тот, втянув воздух узкими ноздрями, точно проталинами в массивной голове, подался навстречу. Ладонь Кэри коснулась шершавого, слегка влажного металла. Она пробежала пальцами по чешуе, которая на морде набирала цвет до рубинового, густого, коснулась острых скул, украшенных тончайшими перьями-ветроловами, провела по узкому разрезу пасти.
– Ты… очень красивый.
Дракон заворчал и легонько ткнул Кэри в грудь.
– Я… не думала, что они такие… живые.
Живые, пусть и сделанные из металла.
– Нравится? – Брокк гладил шершавый драконий бок, смахивая воду.
– Нравится. Очень.
Седло крепилось за передними лапами дракона, широкие ремни уходили под них, прирастая к скобам-крюкам, и Брокк, наверняка раз в десятый, проверил каждое крепление. А Гранит, наблюдая за ним, скалился, он-то знал, что крепления надежны.
– Вообще-то на них не летают. – Брокк сам поднял Кэри в седло. – Удобно?
– Да.
Не лошадь, на которой приходится сидеть боком, и Кэри все-таки ерзает, цепляется за выступающую из седла скобу, а Брокк закрепляет ремни. Он же, забравшись на подставленное Гранитом крыло, поднимает шарф до самых глаз и шапку опускает.
– Там зверски холодно.
Небо прозрачное, слюдяное. И звезды выглядят невероятно близкими, руку протяни – и соберешь в горсть.
– Главное, ничего не бойся. – Он забирается в седло и долго возится с постромками.
Ремней много, и Гранит в нетерпении начинает посвистывать. Он встряхивает головой, и чешуя вспыхивает, разгораются контуры энергетических линий.
– Вперед. – Брокк хлопнул по металлическому боку, и дракон замер, чтобы в следующий миг соскользнуть в пропасть. Он оказался на краю как-то очень быстро, Кэри не успела закричать, лишь сильней вцепилась в скобу. А зверь уже падал. Он летел вдоль сине-зеленой стеклянной стены, ощерившейся клыками старого ледника.
Серое.
