Две руки, которые становятся одной, и она, наполненная огнем, пытается удержать его. Вдох и выдох. Темнота вокруг. И грохот материнской жилы, такой вдруг близкой, достаточно потянуться, и она…
– Нет, – шепчет Брокк.
И пламя пробирается сквозь сплетенные пальцы, падает капля за каплей на ленты, на широкие лапы зимнего дерева. Оно гаснет, впитываясь в масло, и кажется, что темнота – уже навсегда.
…до следующего удара сердца.
Сосна вспыхивает сразу, опаляя жаром, заставляя покачнуться.
Не отступить.
Позволить огню коснуться лица, вдохнуть раскаленный, гудящий воздух.
– Все хорошо. – Брокк рядом и держит.
Хорошо.
Зимнее дерево полыхает, и столб живого дикого огня тянется к небу. Тотчас, отзываясь на голос его, вспыхивают костры в саду, и тяжелые широкогорлые вазы, и бумажные фонарики, и поминальные свечи. Пламя тянется к пламени, свиваясь причудливыми узорами.
Пляшут искры.
И запах горелого масла перешибает все прочие.
Дымно.
Шумно. Кто-то ударяет в медный гонг, и на звук этот откликаются часы в холле. Удар за ударом, и каждый причиняет боль…
…почти.
– Моя княгиня. – Брокк ведет по выжженным ступеням. И гудящее пламя опадает. Кружится пепел, а снег становится дождем.
Запах угля.
Дыма.
…не оборачиваться, пусть и слышатся за спиной шаги, словно крадется кто-то, ступая осторожно, подбираясь близко-близко, дышит в волосы. И безотчетный страх гонит.
Быстро.
И еще быстрее.
Оглянуться, оттолкнуть то, что тянется по ее же следам.
Удержаться.
…плохая примета – оборачиваться на пороге. И не приведи жила, руку выпустить. Впрочем, Брокк не позволит, удержит один за двоих.
Дышится легче.
И Кэри глядит перед собой.
Темно.
Вдруг и сразу. Пылающий мир вдруг гаснет, словно бы навсегда.
– Княгиня? – Брокк толкает дверь и вдруг подхватывает Кэри на руки, прижимает к себе, шепчет: – Не бойся, я тебя не отпущу, не потеряю. Веришь?
Верит и цепляется за ледяные звенья ожерелья, они же впиваются в ладонь сточенными зубами драгоценных камней. А за дверью живет темнота. Она выбралась из зеркальных ворот, расплескалась, обжила дом. Она переходила от камина к камину, мягкими лапами сминая догоревшие угли, сминала свечи, затягивала окна морозными оковами.
Темнота была непроглядной.
Плюшевой.
И Кэри скорее почувствовала, чем увидела белую свечу на ритуальном столике.
– Стоишь?
Брокк опустил ее бережно и придержал, точно не до конца доверяя ее способности держаться на ногах. И вновь рука к руке, браслет к браслету, и металл холодно царапает металл, звенят, ободряя, колокольчики в косе.
– Все получится, – шелест-шепот.
И теплое дыхание гасит холод височных колец. А на кончиках пальцев появляется пламя. Оно проступает сквозь розоватую истончившуюся кожу рыжей кровью.
…живым железом, выплавленным из тела.
Оно скатывается по сплетенным пальцам, падает на свечу, опаляя воск. И медленно распускается на острие фитиля цветок.
– Княгиня моя…