И еще от запахов, резких, больничных.
Пытаясь сдержать дурноту, Кейрен сглотнул, и движение это не осталось незамеченным. Полковник закрыл книгу, сунув меж страницами палец.
– Доброго дня, – сказал он на редкость недобрым голосом. – Как самочувствие?
Он наклонился, подался вперед, опираясь локтями на тощие ноги.
– Погано?
– Да.
Кейрен не сказал – просипел. Горло саднит… и язык разбухший, неповоротливый не помещается во рту. Он трется о нёбо и отдается в ушах скрежещущим звуком.
– И хорошо, что погано, – оскалился Полковник, поглаживая книгу. – Может, в следующий раз думать начнешь.
– Вы… за этим…
– Лежи уже. – Он поднялся. – Пить хочешь? Конечно, хочешь, крови-то немало потерял. Вообще тебе повезло.
Неужели?
А книга остается на столике рядом с графином и букетом поздних астр. Откуда цветы?
…матушка…
…наверняка сообщили…
– Пить тебе надо побольше. – Полковник поднимает голову Кейрена, тянет, и, кажется, шея хрустит. А кости, уже не ледяные – стеклянные. И губы непослушные не удерживают воду. Она течет по щекам, подбородку, шее… но с каждым глотком становится легче. – Но пока хватит. Рассказывай.
Полковник ставит стакан на пол и подтягивает кресло к кровати.
– Сколько я…
– Третьи сутки пошли.
– И вы…
Он фыркнул и бросил взгляд на книжку.
– Если полагаешь, что все это время я сидел у твоей кровати и держал тебя за руку, то вынужден разочаровать. Доктор сказал, что из сна выведут.
Третьи сутки?!
– Лежать! – рявкнул Полковник. – Опять на подвиги потянуло?
Мог бы и не орать. Подняться у Кейрена не получилось бы при всем желании. Ног он не чувствовал, рук, впрочем, тоже.
– Что со мной?
– Пробитое легкое. Селезенка пострадала. Добавь обширное внутреннее кровотечение. Наружное, к слову, тоже. – Полковник наблюдал за его попытками, не скрывая любопытства. – Мороз тебя спас. И жила.
…жила. Грохот огня, сила, которая вливалась, пусть и не удерживалась в израненном теле.
– Считай, второй раз родился… – Полковник взял за руку. Его прикосновение ощущалось, пусть эхом, призраком, но все же, и значит, Кейрен не парализован. – Еще пару деньков, и вставать можно будет.
…у него нет пары деньков.
Шеффолк-холл. И Таннис… Таннис ждет, что за ней вернутся, а…
– А теперь, раз уж светская беседа у нас не ладится, рассказывай. Хватит силенок? О чем это я, конечно, хватит. Раз уж бежать порываешься… смотри, дружок, я ж тебя и привязать могу, для твоей же безопасности.
Полковник улыбался, вот только вряд ли сказанное было шуткой.
И Кейрен заговорил.
…Шеффолк-холл. Освальд Шеффолк, который погиб на эшафоте.
…старуха, умиравшая в постели. И тот, который притворялся ее сыном… подземелья… мертвецы… Риг и странное его оружие…
– Надо же, как оно завертелось. – Полковник заговорил не сразу, он смотрел за окно, и Кейрен к окну повернулся. Узкое. Серое. И затянуто морозом, но за морозом проступает черный узор решетки.
…сбежать не выйдет.
За дверью наверняка охрана… и до двери еще бы дойти. Но Кейрен обещал.
– Мы выяснили, что Тадеуш Рузельски был женат… четырежды. И первые три жены, довольно состоятельные дамы, вскоре после свадьбы умирали при загадочных обстоятельствах. Рузельски – ненастоящее имя… он часто его менял… что ж, этого поганца жалеть не стоит.
Кейрен и не собирался.
– Скандал раздувать не стали. Кому от него польза была бы? А потом нам посоветовали дело закрыть… и закрыли…