время, у себя же украденное. Множество дней, хороших дней, которые могли бы стать иными. Слов несказанных. Несделанных вещей… и увязнув в толпе, Брокк вдруг осознал, что сорвется. Еще немного и…
– Мастер, – высокая фигура гвардейца заступила путь, – его величество желают вас видеть. Немедленно.
Окно портала избавило от толпы.
– Это мне? – Стальной Король принял букеты. – Признаюсь, польщен. Мне никогда прежде цветов не дарили…
Цикламены, фарфоровые и хрупкие. Измятые. Безнадежно испорченные, как его, Брокка, семейная жизнь…
– Пей. – Король вложил в руку кубок.
И Брокк выпил.
Горячее вино со специями подарило тепло, хотя Брокк и не осознавал, что замерз.
– Садись куда-нибудь… покоритель неба. Как тебе титул?
– Отвратительно, – честно признался Брокк. – Небо нельзя покорить… и океан…
– И огонь?
Брокк повернулся к камину.
– И огонь… пленить, заточить… убить – можно. А покорить нельзя. – Он шагнул к огню, завороженный. Рыжекрылый феникс в каменном гнезде.
– Ты по-прежнему уверен, что взрывы продолжатся.
– Прилив.
– Я читал твой доклад. Поэтому мы сейчас и беседуем. – Стальной Король в цветах смотрелся довольно-таки нелепо. – И да, я слышу голос огня. А ты? Не отвечай, я вижу.
Феникс поднимался, пытаясь взмахнуть крыльями, и Брокк протянул ему руку, чтобы поддержать. Пламя коснулось перчатки, и запахло паленой кожей, но боли не было.
И живое железо наполнило ладонь.
– Все слышат. И кому-то будет сложно удержаться…
– Олаф…
– Останется в городе, – жестко ответил Стальной Король, вытащив тигровую лилию. Рыжий пламенный зев с черными точками ожогов, и пыльца на пальцах словно след огня. – Как и все, кто причастен к прошлогодней истории.
– Город надо…
– Эвакуировать? Как ты себе это представляешь? Больше миллиона жителей… куда? За Перевал? Из-за теоретической возможности прорыва? Что будет, если ты ошибаешься?
– А что будет, – Брокк смотрел, как живое железо впитывается в кожу, – если я прав?
Огонь расползался по ладони, стекая с пальцев, обвивая.
Шелковое пламя.
Нежное.
А Король, разглядывая лилию, отвечать не спешит.
– Что ж, – он отпускает цветок, позволяя ему упасть на ковер. И пыльца оседает на белой шерсти. – Если ты прав, то… придется сложно.
– Кому?
– Всем. – Он поднимается, опираясь на тяжелый резной подлокотник. И пальцы впиваются в дерево так, что дерево трещит. – Ты же сам ставил сценарий. Верхний город просядет…
…щиты, которые будут поставлены, сметет приливной волной.
…жила прорвется, и живая кровь земли, раскаленная, согретая сердцем мира, хлынет в древние катакомбы. Она столкнется с рекой, и вода вскипит, превращая город в один паровой котел. Камень, не выдержав напряжения, расколется. Он будет крошиться, кипеть, наполняя лаву кремниевыми осколками.
Река выйдет из берегов: что кипящая вода, что пламя.
Устремится по улицам.
И жар иссушит остатки зелени, с хрустом просядет земля, и дома рассыплются, словно песчаные фигуры на пляже.
Люди…
– Нижний затопит. Возможно, уцелеют окраины. И старые особняки… – Король перешагнул через лилию, рыжее пятно на белом ковре. – Человеческие особняки.
Он остановился у камина и в свою очередь протянул ладонь. Пламя отозвалось, сплело тонкий хлыст, пытаясь поймать королевские пальцы. Коснулось кружева, опалило ткань, и Король чихнул.
